Точка росы

Айзек перешёл в соседнее помещение — совсем уж крошечную клетушку без окон. Там у него были все необходимые инструменты — красный фонарь, проявочный бак, фотоувеличитель и реактивы. Дверь за собой он тщательно затворил.

Металлический чайник заголосил и фыркнул, выпустив струю пара. Стэн быстро заварил свежий чай и, пока тот настаивался, сел на стул и прикрыл глаза. Сегодняшний день вымотал изрядно, хотя ещё не успел закончиться.

Кажется, Стэн задремал на несколько минут.

И даже увидел сон — короткий, как фотовспышка.

Ему пригрезились блики света, проступающие из темноты. Они тут же снова погасли, но он запомнил узор, составленный ими. Этот узор из отсветов показался антиподом того, что был на Маховике Распада. Отличался он, однако, не формой, а чем-то совершенно другим — и Стэн уже почти понял, чем именно, но не хватило какой-то доли секунды.

В реальность его вернул испуганный возглас, который донёсся из-за двери.

Глава 12

Стэн вскочил и, распахнув дверь, вломился в фотолабораторию.

Воображение уже рисовало всяческие кошмары — вплоть до штырей-иголок, пронзивших безвольное тело Айзека. Сыщик даже не удивился бы, если бы на пороге обнаружился лично Вестник, окружённый тенями. Но всё оказалось, к счастью, несколько прозаичнее.

На прищепке висел свежеотпечатанный снимок, ещё не совсем просохший, а старик, уставившись на него, застыл, словно изваяние.

— Айзек! — Стэн осторожно тряхнул его за плечо. — Айзек, ты меня слышишь?

Тот медленно перевёл взгляд на Стэна и тихо подтвердил:

— Слышу. Пойдём присядем.

Сыщик довёл его до стола, на котором ждал чай, уже подостывший. Старик отхлебнул из кружки. С его лица не сходило ошеломлённое выражение. Он выглядел так, будто вспомнил нечто давно забытое, но не знает теперь, радоваться ему или плакать.

— Что с тобой? — спросил Стэн. — Ты уже видел такую штуку? Ну, как та, что на фото?

— А? — Старик с трудом вынырнул из раздумий. — Да, твой снимок… Всё-таки ты талантливый мальчик… Впрочем, я всегда это знал…

Фотография и впрямь получилась на загляденье — Стэн успел её оценить, прежде чем вывел Айзека. Все отсветы на треноге просматривались сейчас даже чётче, чем это было в реальности. Они выглядели хищно и грозно, как блеск оружейной стали. Это был, по сути, не свет, а его отравленный суррогат.

— Сколько раз я тебе долдонил, — продолжал тем временем Айзек, — что пора уже бросить всю эту ерунду… Эти твои дурацкие побегушки… Частный детектив, надо же… Звучит респектабельно, а по факту — поглядывание в замочную скважину за неверными жёнами…

— Айзек, — взмолился Стэн, — прекрати. Спорить с тобой — последнее, что мне надо. Я даже с тобой согласен, но давай-ка по существу.

— А я по существу и толкую — и ты бы понял, если бы оставил ребячество и в кои-то веки меня послушал! Вся эта гадкая суета — не твоё, поверь старику… Почему ты так и не занялся настоящим искусством? Ну да, ты скажешь — нет времени, надо заработать на пойло, а за искусство платить не будут… Но посмотри — вот открылась выставка, там призы, там продают картины и фотографии…

— Во-первых, продаётся не всё. Лучше всего расходятся картины с мясными тушами, и это не шутка. А во-вторых, я про эту выставку и не знал. Услышал только случайно, когда она уже началась.

— А вот если бы не маялся дурью, прости за грубое слово… Если бы интересовался правильными вещами, то узнал бы заранее! Остальные-то подсуетились вовремя, правда? А ты чем хуже? И старый Айзек стоял бы сейчас в том зале и гордился бы от души… Потому что должно ведь в нашем болоте появляться что-нибудь новое, необычное… Такое, чтобы хоть чуть развеять туман… И да, ты мог бы! Не понимаю только, почему для съёмки ты выбрал такую гадость…

Стэн ухватился за эту тему:

— Значит, ты в курсе, что это за штуковина?

— Штуковина? Нет, не знаю… Перед глазами — только тот жуткий блеск… До печёнок ведь пробирает, до самых косточек… Но при этом есть ощущение, что на самом деле он должен быть совсем не такой… Прости, я сейчас говорю сумбурно — у меня от этой картинки мозги будто набекрень… Этот блеск — он как ключ к чему-то, что я забыл, а теперь вот никак не вспомню… А может, не вспоминается как раз потому, что ключ — неправильный, злой…

Старик-фотограф снова разволновался — дыхание участилось, пот выступил на лбу. Стэн поспешно сказал:

— Ну всё, не переживай. Забылось — и ладно. Лучше вспомни что-то хорошее. А я пока чайник включу ещё раз, а то остыл.