Точка росы

Смурый держал в руках полевую сумку с документами и доверенностью на получение метанола. Радовался, что Иван вызвался проводить его до аэродрома, объяснить летчику важность задания. Анатолий не понимал, почему он вдруг вчера сорвался, вел себя как последний мальчишка. Чего он в самом деле хочет? В Шебелинке не понравилось, из научно-исследовательского института уволился. Да, уволился. Никакой командировки у него нет. «Белая булочка» — Анатолий вспомнил студенческое прозвище Широковой — хоть на чужих подсказках, но станет кандидатом наук. Науку вперед она не двинет, но повышенный оклад ей гарантирован. При разговоре не забудет вставлять: «Папа у меня профессор, мама кандидат… я тоже кандидат наук». А он? Завидовал целеустремленности друга. Иван упорно бьется над автоматизацией процесса добычи газа. Может быть, не все ему удастся, но ведь бьется же!

Потянуло извиниться перед товарищем, но испугался, что Иван его не поймет. Посчитает это очередной уловкой. Позволил себе лишь слегка пожать Ивану руку.

Викторенко сразу ответил. Хотел он верить, что товарищ его понимает.

В белом облаке шофер налетел на дерево. После столкновения с дерева обрушился снег и тяжелым грузом ударил по брезенту.

— Заснул? — окликнул Викторенко шофера.

— Погнали в такую коловерть. Зря едем, самолеты не будут летать.

— Будут, не будут, не твое дело, — резко оборвал Викторенко. — Мы должны быть на аэродроме.

И снова машина рыскала в белой мгле, срезая скошенным носом высокие сугробы. Острые зубья гусениц рвали снег.

— Иван, а, пожалуй, шофер прав, — сказал озабоченно Смурый. — Мы с тобой как в консервной банке. Если не разобьемся, считай за счастье.

— Факт, на что-нибудь напоремся! — поддакнул с тревогой шофер. — Болтаемся в молоке. Если бы не царапались за землю, поверил, что летим по воздуху!

— Жми вперед, летчик. Кто прав, кто виноват, время покажет. Взлетит цех — виновного сразу найдут.

В белой мгле было потеряно представление о времени. Снова раздался удар, и вездеход остановился. Шофер радостно приплясывал, выскочив из машины. И хотя его голос относило ветром, пассажиры сумели разобрать:

— Мать честная. В стенку аэровокзала врезали!

В тесном здании аэровокзала никто не обратил внимания, когда хлопнула набухшая от сырости дверь и в вихрях летящего снега ввалились шофер, Викторенко и Смурый.

Кто-то простуженным голосом спросил:

— Метет?

— Света божьего не видно! — сказал торопливо шофер, удивляясь, как ему удалось отыскать аэровокзал, а не плутать по тундре.

— Я же говорил, что аэродром закрыт! — сказал недовольным голосом Смурый.

— Для кого и закрыт, а санитарный самолет выпустят. Нам же не в Москву надо. А до Лабытнанги доберемся. Устраивайся, а я отправлюсь искать летчиков.

Смурый с шофером скоро согрелись и уснули на лавке. Рядом разговаривали, смеялись, но громкие голоса на в состоянии были разбудить спящих.

Выходя из диспетчерской, где Викторенко узнал, что грузовой самолет Ан-24 еще не прилетел, он столкнулся с женщиной. Теплый оренбургский платок наполовину закрывал ее лицо. Когда женщина вскинула глаза, он сразу узнал ее.

— Калерия Сергеевна?

— Неужели вы, Викторенко?

— Я, собственной персоной!

— Должна заметить, что вы еще подросли!

— А как же иначе! — Викторенко шагнул к спящим и растолкал Смурого: — Анатолий, побачь, кто здесь? Калерия Сергеевна!

Смурый спросонок не сразу смог разобраться, что произошло. Роняя голову, продолжал спать.

— Вы прилетели к нам в Медвежье? — спросил Викторенко.

— Выбираемся из Уренгоя. Пять дней там ждали вылета. Теперь здесь три дня сидим. А вы, как всегда, вместе? — сказала Калерия Сергеевна. — Идемте, я вас познакомлю с Шибякиным. Начальник Уренгойской экспедиции.

— Калерия Сергеевна, я писал вам… — сказал Викторенко.

— Я тоже, — добавил Смурый.

— Да, да, вспоминаю… Признаться, мальчики, замоталась бабка. Из одной командировки в другую. Забыла о своей камералке в Москве. Сколько мы не виделись? Год? Два?

— Скоро будет пять, — сказал Смурый. — Мы ведь прибыли с первым комсомольским отрядом в Игрим.

— Идемте, а то Шибякин меня заждался. Василий Тихонович настоящий рыцарь. Замучился с нами. В группе все собрались далеко не молоденькие. Каждый требует к себе уважения и заботы.

Калерия Сергеевна прошла в глубь зала, где скамейки отгораживал угол.

— Василий Тихонович, хочу вас познакомить с моими молодыми друзьями. Иван Викторенко и Анатолий Смурый. Представьте, познакомились в Шебелинке, а встретились в Надыме!

— Очень рад, — сказал Шибякин. — Лунев мне рассказывал о вас, Викторенко.

— Вот как! — воскликнула Калерия Сергеевна. — Кстати, Викторенко, где вы сейчас работаете?

— Иван — начальник комплекса, — вмешался в разговор Смурый.

— Скажи ты! — улыбнулась приветливо Калерия Сергеевна. — Но хоть и начальником стал, не забывай писать сварливой старухе.

— Не наговаривайте на себя! — сказал с обидой Викторенко.

— Ну ладно, ладно, вы так и не доложили, куда собираетесь лететь? — пытливо спросила Калерия Сергеевна.

— Лететь Анатолий должен. У нас на исходе метанол.