Точка (СИ)

— Ой, какое-то простое… — Труди, вспоминая, приложила палец к диску на виске. — Сейчас, постойте… — она заблуждала глазами по холлу. Взгляд ее уткнулся в дешевую картонную репродукцию. Древесные стволы, плющ. Кажется, это была картина Ван Гога. — «Пихта»! Нет, что-то похожее. «Кипарис»! Кафе называется «Кипарис»!

— Спасибо.

Искин толкнул массивную — стекло, светлое дерево, позолота — дверь. Отражение холла с темным пятном головы Труди поплыло и смазалось. Звуки города накатили на Искина урчанием двигателей и турбин, гудками, свистками, пощелкиваниями табло, звонками и трелями электрического трамвая. Он, честно говоря, даже несколько ошалел от акустической атаки, пожалев, что не вышел через тихий боковой ход. Буквально в двух шагах от узкого тротуара текли желтые капли такси, полупрозрачные громадины омнибусов, мелькали стройные силуэты люксовых моделей. Горели огни реклам, пестрели зонтики и маркизы, двумя не пересекающимися, плотными, локоть в локоть, потоками умудрялись идти люди.

Час пик.

Застывшему на ступеньке крыльца Искину стало понятно, почему Труди, отпущенная Берштайном на перерыв, не спешила покидать клинику. Узники деловых кварталов, менеджеры, агенты, клерки и муниципальные служащие, заполонили улицы, перекрестки и все места в ресторанчиках и кофейнях. Темные пиджаки. Белые рубашки. Узкие галстуки-шнурки. Спортивные фигуры. Идеальные зубы. За витринами они смотрелись как манекены, рекламирующие корпоративную моду.

Искин в своем коричневом, мешковатом пиджаке с вытертыми локтями и с портфелем, нескладный и неловкий, никак не вписывался в общую картину нашествия, тем не менее, шагнул в поток, текущий к ближайшему переходу, и даже приспособился к его скорости. Во всяком случае, никому на туфли от Визеншталя не наступил.

Поток перенес его через на мгновение замершую улицу, завернутый в тогу стиральный автомат подмигнул зеленым над головой, окаймленный оградой дворик сунул под ноги дорожку из красноватой плитки.

Кусты, несколько тонких японских осин, как-то прижившихся в тесном пространстве, детская площадка с одиноким ребенком. Все четыре скамейки дворика были заняты. Клерки пили кофе из бумажных стаканчиков и ели сосиски в тесте. Кто-то, кажется, спал, запрокинув лицо к стиснутому домами синему небу.

Искин прошел дворик насквозь, чувствуя себя случайным путешественником по чужому миру. Клерки синхронно поворачивали головы, провожали странными, равнодушными взглядами. Другая цивилизация. Ему вдруг подумалось, что вопросы, которые так терзали Кинбауэра, о специализации, о восприимчивости команд, о программировании отдельных групп населения, можно было прекрасно решить и без юнитов.

Он переступил через вытянутые ноги.

— Прошу прощения.

Вот армия, сосредоточенная на узких задачах. В программе — приказы и планы, продвижение по карьерной лестнице, премии, графики, часы «Барко», сеансы и тренинги. Увольнение — конец программы. Корпорации, бюрократический аппарат, вообще, мир давно уже освоил то, что Кинбауэр пытался добиться от юнитов.

И сделал это проще, дешевле, надежнее.

В локте заломило. Искин переменил руку под портфель, прислушиваясь к покалываниям в предплечье. Ну-ну-ну, мальчики.

На Зиман-аллее тянулись вверх буки.

Улочка была пешеходной, но с узкой дорожкой для транспорта, ажурные тени посаженных в два ряда деревьев создавали приятную прохладу и ощущение ленивого спокойствия, что казалось совсем удивительным в виду соседства с деловыми кварталами, где все куда-то бежало, текло, звенело, сияло, стремительно мчалось, боясь с остановкой, видимо, познать смерть.

Кафе «Кипарис» располагалось в невысоком, трехэтажном, светло-желтом здании, мирно сосуществуя с винным магазинчиком, пошивочным ателье и семейным пансионом. Сбоку, в полуподвале, под вычурным козырьком, кажется, находилась букинистическая лавка, во всяком случае, Искин заметил там лоток с книгами.

Он пересек аллею.

Часть столиков была вынесена из кафе на площадку под тентом. Несмотря на вполне светлый день, там царила уютная полутьма и качались разноцветные бусины лампочек. Народу было совсем немного. На крытых кремовыми скатертями столиках лежали электрические планшеты с меню.

Искин сначала хотел зайти в само кафе, но, подумав, решил, что на свежем воздухе персонал и случайные посетители будут меньше мозолить ему глаза. Он сел на приятно скрипнувший плетеный стул, поставил портфель в ногах и взял в руки планшет, который с легким усилием отсоединился от магнитной базы.

Выбор блюд был невелик, но Искина это даже обрадовало. Он находился в твердом убеждении, что меньшее количество предлагаемых блюд означает лишь лучшее качество их приготовления. И почти всегда находил этому подтверждение.