Точка (СИ)

— Прикрою тебя, чтобы никто не пялился.

— А шланг подержите?

Ох уж это ехидство в голосе! Вместо ответа Искин указал на дверь. Они вышли из комнаты. Пока Искин возился с замком, Стеф ускакала вперед. В коммунальном санузле две девочки шести-семи лет держали руки в одной раковине и больше плескались и брызгались, чем оттирали чернильные пятна на пальцах. Рядом женщина, набрав таз, склонившись, мыла голову. Место у полукружья слива было свободно. Угол стены влажно поблескивал. На кафельном полу медленно оседали лепешки серой пены.

— Мы вовремя, — сказал Искин, цепляя за крючок конец простыни. — Становись.

Стеф скинула туфли.

— Можно раздеваться?

— Держи пока.

Искин передал девчонке свободный край простыни и принялся накручивать шланг на кран.

Шумела вода. Из кухни через коридор текли неразборчивые женские разговоры. Постукивала ложка. Лем морщился, пытаясь вспомнить, о чем он думал буквально десять минут назад. О чем-то важном. О чем-то действительно важном. Шел с чаем в комнату, была какая-то мысль, потом…

— Здравствуйте, — убрав мокрые волосы с лица, сказала женщина.

— Добрый вечер, — пришлось отозваться Искину.

— Здрасте, — сказала Стеф, у которой над простыней торчала одна голова.

— Ваша? — спросила женщина Искина.

— Дальняя родственница.

Лампы пощелкивали под потолком, заливая помещение резким светом.

— А мои — вон, — женщина кивнула на девочек у раковины. — Тина, Рона, поздоровайтесь с соседями.

Тина и Рона хором произнесли:

— Здравствуйте!

— Привет.

Искин включил воду. Из насадки сначала брызнула холодная, но стоило подкрутить вентиль, и потекла теплая. Несколько секунд Лем держал ладонь под струйками, подбирая температуру.

— Ладно.

Он перехватил у Стеф простыню и шагнул в сторону, отвоевывая у возможных зрителей треугольный кусок пространства. Вода из насадки побежала на пол.

— Можно раздеваться? — спросила Стеф.

— Да, толь…

Искин не успел ни договорить, ни отвернуться. Неуловимым движением Стеф освободилась от блузки, словно нарочно показывая ему соблазнительную, остренькую, с задорными пятнышками сосков грудь. Конечно, где нам лифчики носить? В голове у Лема пронеслись жаркие, опасные, огненно-розовые картины, где люди сплетались телами, руками и распахивали для поцелуев рты. Он вонзил взгляд себе под ноги.

— Стеф.

Девчонка, всколыхнув простыню, неожиданно оказалась рядом. Искин почувствовал идущее от нее тепло.

— Вы же все равно меня всю видели, — шепнула она.

И отдалилась, исчезла. К правому ботинку Искина, как обломок кораблекрушения, прибило комок юбки.

— Лейте, — услышал он.

Искин поднял руку со шлангом. Душ ударил вслепую.

— Ой, теплая! — обрадовалась Стеф.

В поле зрения Искина несколько раз мелькнула ее пятка, простыня потемнела от брызг, где-то за ней воображение нарисовало тонкую, угловатую фигурку. Можно рукой дотронуться. Ну, честное слово, можно.

Стеф повизгивала, отфыркивалась, мыльные хлопья гроздьями падали на пол, за спиной Искина попрощалась, уводя дочерей, женщина, он что-то ответил ей, сосредоточенный на том, чтобы не потерять над собой контроль. Возможно, даже сказал: «У вас все в порядке», как пациенту, у которого не обнаружил юнит-заражения. Зашел кто-то еще и, включив воду, стал шумно умываться. Несколько человек нырнули в отделенную перегородкой половину с унитазами и писсуарами.

Глупая затея, подумал Искин, поддергивая простыню вверх. Чего он вызвался? Сказал бы той же Ирме. Ирма могла бы. Нет, захотелось самому. Извращенец. В брюках, в районе паха ощущалась болезненная натянутость.

— У вас мыла совсем мало, — сказала, подходя, Стеф.

— Ничего, пользуй.

— И мне нужна ваша помощь.

Искин зажмурился. Издевается?

— Какая?

— Потереть спину.

— У меня шланг, — хрипло сказал Искин. — У меня не три руки.

— Я подержу.

Мокрыми пальцами девчонка перехватила насадку.

— Просто потереть? — спросил Искин, хотя, наверное, глупее вопроса задать не смог бы, сколько он ни старайся.

— Ну да, — Стеф сунула ему в ладонь намыленный поролон. — А что еще?

— Ничего. Это я так…

Искин несколько раз сжал мочалку.

— Давайте быстрее, — поторопила его девчонка, разворачиваясь где-то на периферии зрения. — Здесь, на самом деле, холодно. Я уже замерзла. Вы же не хотите меня заморозить?

— Не хочу.

— Тогда трите! Иначе я простужусь и слягу у вас в номере. А вам придется обо мне заботиться и задабривать мясными пирогами.

— Сейчас.

Искин вслепую повел рукой и никуда мочалкой не попал. Под близкое шипение душевой струи он предпринял вторую попытку, но и она не увенчалась успехом. Как так? Лем сделал крохотный шажок вперед и слегка приподнял голову. Этого оказалось достаточно, чтобы встретиться со Стеф глазами.

Она с улыбкой смотрела на то, как он таращится. И как старается не замечать, что в нескольких сантиметрах от него сквозь мокрую простыню проступает грудь.

— Вы все-таки меня боитесь.

— Нет… — Голос подвел Искина и сделался едва слышен. — Это просто… кха… пойми, против моих правил.

— Вы возбудились?

Карие глаза Стеф смеялись.

— Я…

— Эй, парочка! — донеслось от умывальников. — Давайте вы со своими любовными играми пойдете к себе в комнату!