Точка сингулярности

Только благодаря тому факту, что курьер из прыжка не вышел, а скорее выпрыгнул, как чистокровный арабский жеребец, выпущенные ему наперехват пять самонаводящихся плутониевых торпед, рассчитанных, впрочем, на более тяжелые и медленные боевые цели, сдетонировали друг о друга всего-то милях в двухстах за кормой корабля, изрядно подпалив ему хвостовую радарную решетку. Каплея так вдавило в компенсатор, что он готов был потом поклясться, что видел собственный позвоночник с плотно размазанными по нему внутренностями. Курьер менял вектора, словно пуля со смещенным центром тяжести, попавшая в силиконовый манекен. Батюшка, продолжая материться, был похож на бульдозер, машущий перед мерцающим от перегрузок голографическим пультом корабля огромным ковшом своего кулака, продолжая задавать траекторию выхода из-под перекрестного огня трех– и четырехлучевых орудий, бивших почти в упор.

– Что это за сволочи такие, в рот им компот…

– Справа четыре «Скорпиона» плюс один факел от него же, слева пятнадцать легких корветов и четыре факела, похоже, у них уже было время провести переговоры и принять единственно верное решение.

– Какое?..

– Хреначить друг по другу из всего, что есть у них в ассортименте… И они идут друг на друга атакующими ордерами… И мы, блин, между ними… Ты куда, жопа клыкастая, рулишь…

– Как раз рулю отсюда, все равно куда…

Мерцающий то тут, то там, словно шустрая навозная муха, курьер, к вящей радости его экипажа, был-таки, видимо, переведен БИУСами атакующих друг друга кораблей во второстепенные цели. Произошло это то ли по причине малого веса, то ли по причине того, что он был не вооружен и не произвел до сих пор еще ни одного выстрела, то ли по причине исключительно пораженческого курса в сторону от этой свалки. Еще четыре корвета и один «Скорпион» отвалили, разваливаясь на части и дымя в окружающую пустоту.

– Это доны. Корветы у них совсем новенькие, что для них странно, но это их стиль. Смотри, идут клиньями, прикрывая десантные корабли. Постоянно перестраиваются, выдвигая вперед наименее поврежденные единицы. Сейчас самое интересное начнется.

– Рубилово сейчас начнется…

– Точно, доны хоть и бодяжники, но все лучше краснорожих, выходи с ними на связь, будем помогать.

– У нас вроде другая задача была, не помнишь?

– Задача вещь хорошая, когда ты жив, поэтому сейчас лучше донам помочь, ну?

– Давай, разворачивайся.

Большой экспедиционный экран ожил, и одуряющая красота точеной алой фигуры, прикрытой, словно длиннополым плащом, слегка подрагивающими изящными крыльями, заполнила половину рубки крохотного экспресса:

– Господа, я полагаю, передо мной не вооруженный скоростной катер, принадлежащий флоту Российской империи?

«Проститутки, – подумал Штирлиц…» Хоаххин аж поперхнулся от такого очевидного вывода Могущественного Алого Князя.

– У нас нет претензий к Империи или к ее Великому Императору, мы приносим свои извинения в связи с неспровоцированной атакой на ваш корабль с нашей стороны и приветствуем решение вашего капитана покинуть этот сектор пространства ради безопасности вашего экипажа.

Вторая сторона экрана засветилась бледно-голубым свечением, Хоаххин перевел систему внешней связи в режим телеконференции, и второй входящий сигнал тут же отобразился на его освещенной поверхности…

– Ну точно! Доны!

Пантелеймон тихо хрюкнул и заткнулся. На второй половине экрана нарисовалась растрепанная голова, не то вся покрытая пеплом от какой-то сгоревшей субстанции, не то порошком противопожарной системы, голова имела так же растопыренную и частично опаленную бороду. Между волосами на голове и бородой высовывался мощный с горбинкой нос и два горящих ненавистью глаза. Голова что-то кричала в пространство экрана, но звук появился только через пару секунд.

– …суки краснорожие, хрен вам чего обломится! Двоих сожгли и остальных поджарим… одна вам дорога, жопой на кол!..

Это был Черный Кот Том. И все бы ничего, но за его орущей рожей, на втором плане, чуть в глубине помещения передающего сигнал корабля, Хоаххин уверенно разглядел лицо «погибшего» на днях «электрика», лицо, которое он хорошо запомнил, разглядывая личное дело последнего сотрудника лаборатории, с которым ему так и не случилось пообщаться. Только теперь он был в тяжелом боевом десантном скафандре без опознавательных знаков и, судя по постоянной жестикуляции, непрерывно отдавал приказы… В этот момент что-то нехорошее прилетело прямо в рубку флагманского корвета, экран затуманился, и под лязгающий грохот и чей-то обезумевший рев связь прервалась…

– Эвон как повернулось. Боюсь, с донами у нас не срастется. Что-то они не настроены на конструктивный диалог.

Взять под контроль одну из сторон и помочь ей в борьбе против… против кого, против чего? Не вариант.

* * *