Точка Столкновения. Дилогия (СИ)

  Атмосфера солнечного дня в Армидее наполнялась золотистыми лучами, повсеместно исходившими от светоотражающих элементов замаскированных под украшение городского интерьера. Лучи солнца отражаясь, окрашивались в золотистый цвет, поэтому солнечными днями город утопал в золотистой ауре уловимой глазом, оправдывая свое название. За воротами утопающая в золотом сиянии армидейского дня, находилась круглая площадь с большим памятником в центре. Площадь, украшенная аккуратными рядами скамеек и деревьев с уже зелеными кронами, врезающимися в глаза на общем золотистом фоне, была пустой, тихой. Уже здесь на самом пороге буквально кожей ощущалось некое все здесь пропитывающее спокойствие. От остального города эту площадь отделяла стена с арочными проходами, за которой возвышались многоэтажные дома. Памятник в центре площади со стороны входа представлял изображение человека с закрытыми глазами смиренно сложившего руки на груди. С обратной стороны изображение смеренного вида человека перетекало в чудовище. Человеческое лицо перерастало в вытянутую усеянную длинными зубами звериную морду как у волка. Чудовище на обратной стороне в одной из рук держало меч, в другой булаву. Они остановились перед оборотной жуткой стороной памятника, где красовалась табличка, на которой было написано: "Вечная память Великому Малдорию, научившему артэонов жить в этом мире".

  - Вам что-нибудь знакомо из артэонской истории. Кто мы? Откуда? Кем были первые из нас? - дав Рурхану осмотреть памятник, спросил Гордон.

   - Безусловно, что-то известно, но мне кажется, это "что-то" было слишком сильно изменено нашими жрецам, - глядя на странный памятник, ответил Рурхан.

  - Первое время наши предки пытались отречься от насилия и построить свою идеальную гармонию. Но этот жестокий мир внес свои коррективы в планы первых артэонов. Углубившись в свои мечты, пытаясь сбежать от реальности в попытках построить свои идеальные общества, первые из нас оказались на пороге полного уничтожения. Вместо того чтобы опуститься до дикости первые из нас предпочитали смерть от рук безумных дикарей. Ибо первые артэоны считали что, убив однажды, отступив от разумности, вернуться к гармонии они уже не смогут.

  Но однажды появился артэон все-таки отважившийся омыть свои руки кровью, наплевав на разумность. Первый артэон, признавший невозможность гармонии в условиях этого дикого мира и отважившийся убить во имя выживания. Это он научил артэонов совмещать в себе обе сущности, ужасную для внешнего и прекрасную для внутреннего миров. Он буквально научил нас выживать. Вся наша современная армия, вся наша сила есть его прямое продолжение. Это удивительно, но многие "разумные" артэоны настолько разумны, что не считают его героем, осуждая грехи, которые, по их мнению, не оправдывают его заслуги.

  По-моему он, наш первый защитник, безусловно, беспощадный убийца, но все же личность достойная восхищения. Недаром все солдаты готовы молиться на него как на бога, потому что они видевшие этот мир, его истинное лицо, понимают больше чем эти зажиревшие под их защитой пацифисты. Его звали Малдорий. Как говориться у каждого мира свои герои, или вернее - какой мир такие и герои, - не отрывая взгляд от величественного монумента, сказал Гордон.

  - Я сначала подумал, что этот жуткий монумент служит напоминанием входящим сюда туристам о том, что нужно вести себя прилично. А то ведь артэоны добрые, но и чудовищами когда надо могут быть. Я имею в виду ваших солдат. Ну, якобы это своего рода устрашение, - Рурхан повеселил Гордона.

  - Этот монумент, прежде всего, напоминает о двойственности не только артэонов, но и человеческой натуры в целом. В каждом есть и добро и зло. И стоит он у входа в наш город, якобы на пересечении двух миров. Ну, еще я согласен. Он хорошенько пугает туристов! - с улыбкой согласился Гордон.

  За аркой стены отделявшей превратную площадь начиналась первая улица, дома вдоль которой достигали восьми этажей. Здешние дома также как и в Закхале были сложены из того же желтого кирпича, но здесь все было сделано идеально, дома были ровными, гладкими и аккуратными. Это была главная разница между хаотичными людьми и разумными артэонами, в мире которых все устремлялось к идеалу, было гладким, симметричным, выверенным, все как на картине, на которой нет ни одного лишнего штриха. Эта разница бросалась в глаза сразу. Желтая улица утопала в золотистом свете. В отличие от большинства людских городов возникающих хаотично, получающихся разнообразными, с районами непохожими друг на друга. Артэонские же если и возводились то всегда по плану, от чего жилые улицы разнообразием не отличались, наоборот страдали строгим однообразием. Дома в целом идентичные различались лишь этажностью. Уникальной, изощренной, а подчас и чересчур необычной постройкой и внешним дизайном обладали только находящиеся на пересечении улиц дворцы культуры, спорта, театры, иллюзионы, музеи, библиотеки, и другие требующие выделения сооружения.