Точка, точка, запятая

– «Не знаю, сколько пройдет лет, только в Каперне расцветет одна сказка. Ты будешь большой, Ассоль. Однажды утром в морской дали под солнцем сверкнет алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, прямо к тебе. Тогда ты увидишь храброго красивого принца. "Здравствуй, Ассоль! – скажет он. – Далеко-далеко отсюда я увидел тебя во сне и приехал, чтобы увезти тебя навсегда в свое царство. Ты будешь там жить со мной в розовой глубокой долине. У тебя будет все, чего только ты пожелаешь; жить с тобой мы станем так дружно и весело, что никогда твоя душа не узнает слез и печали". Он посадит тебя в лодку, привезет на корабль, и ты уедешь навсегда в блистательную страну, где всходит солнце и где звезды спустятся с неба, чтобы поздравить тебя с приездом.

– Это все мне? – тихо спросила девочка.

Ее серьезные глаза, повеселев, просияли доверием. Опасный волшебник, разумеется, не стал бы говорить так. Она подошла ближе. – Может быть, он уже пришел… тот корабль?

– Не так скоро, – возразил Эгль, – сначала, как я сказал, ты вырастешь. Потом… Что говорить? – это будет, и кончено. Что бы ты тогда сделала?

– Я? – она посмотрела в корзину, но, видимо, не нашла там ничего достойного служить веским вознаграждением. – Я бы его любила…»

(А. Грин «Алые паруса»)

*****

Совершенно секретно: по сообщению резидентуры Лондона в место

базирования атомных подводных лодок в скором времени прибудет иностранный агент. Назначена операция по его ликвидации. Название операции «Дельфин».

База ВМФ. Вечер.

Аккуратные трехэтажные особнячки, тянувшиеся вдоль улицы, были отделены от тротуара с проезжей частью небольшим кирпичным забором, овитый причудливым зелёным плющом. Шоссе, рассекающее ряды строений, после дождя походило на серую шелковую ленту, убегающую от назойливых фонарей в безмолвный мрак пустыря, разделяющего жилые кварталы окраины приморского города. Начинающий вечер, окутавший жилые дома, несмело рассеивал тусклый свет, который пробивался из-за шторы на окне третьего этажа, одиноко стоящего кирпичного коттеджа. Освещенная комната наверху была обставлена со вкусом в стиле ампир: роскошное бюро, дорогие портьеры, изысканные кресла, журнальный столик с изогнутыми ножками, на которых лежали полковничьи погоны. С потолка свисала старинная хрустальная люстра времён французской революции, только размером поменьше. Зато новая настольная лампа на трюмо в классическом стиле хорошо освещала лицо женщины, сидевшей напротив зеркала. Она лёгким штришком подправила брови, подкрасила губы, достала жемчужную заколку и замерев, уставилась на свое отражение: миловидное лицо выглядит немножко усталым: выразительные глаза блестят, губы изредка подёргиваются, на лбу проступают морщинки.

– Надо выпить чашечку кофе по дороге, а то нервы сдадут, – произнесла незнакомка, недовольно ухмыльнувшись, – правда чуть-чуть хорошего коньячка тоже не помешает. Думаю, что сама богиня Афродита была бы не против составить компанию Алкмене.

Достав из бара запылившуюся от долгого стояния бутылку Hennessy, представительница слабого пола налила содержимое в маленькую рюмочку и пригубила пару раз.

– Чёрт! Из-за причуд старого маразматика пришлось оставить Париж, – с досадой произнесла она, – C'est une f^ete qui est toujours avec vous (фр. Это праздник, который всегда с тобой).

Повторив через минуту приятную процедуру, отставила бутылку в сторону, аккуратно надела на помаду колпачок, положила тюбик на столик, привычным движением пригладила шелковистые светлые волосы и ловко застегнула на них широкую бархатку. Эта лента отлично сочеталась как с шелковистыми волосами, так и с изящным платьем, высоко открывавшим ее длинные точеные ноги. Одернув платье, похитительница мужских сердец провела руками по бедрам и, убедившись, что выглядит божественно, снова посмотрела на себя в зеркало, загадочно улыбнувшись. Она выглядела несколько эксцентричной, но одновременно беззащитной маленькой девочкой. Оставшись довольна собой, что было заметно по приподнятым уголкам ее губ, женщина надела темные очки, спрятав за ними глаза, погасила свет и вышла из комнаты.

– Как там у Бродского:

Мимо ристалищ, капищ…

Мимо Мекки и Рима,

Синим солнцем палимы,

Идут по земле пилигримы…