Точка возгорания

Это были их обычные отношения. Приступы болезни у дочери Сэма становились все более частыми, число убийств также увеличивалось. Когда у Анни случались очередные обострения болезни, Соноре то и дело приходилось прикрывать своего напарника, работая за двоих.

Прежде чем Сэм отошел от машины, Сонора схватила его за рукав.

— Ну, что еще?

— Я совсем забыла тебе сказать — совсем замоталась. На мой автоответчик пришло жуткое сообщение. Я имею в виду автоответчик моего рабочего телефона.

— Подобные сообщения я получаю каждый день, Сонора. И, как правило, от жены.

— Звонила женщина.

— Моя жена тоже женщина.

— Ладно, кончай дурачиться. Лучше выслушай. Она говорила недолго, но в ее речи опять проскользнули эти слова: «вы там».

Сэм задумался.

— Так думаешь, это была она? — спросил он через минуту.

— Думаю, да.

— И что же она тебе рассказала?

— Просто поздоровалась, потом сказала, что я ни за что не угадаю, кто это говорит, и что перезвонит попозже.

Сэм вновь задумался:

— Интересно, почему она звонила именно тебе?

Сонора пожала плечами.

— Сонора, если это и в самом деле была она, то, значит, ей нравится бросать вызов. Похоже, она принадлежит к тому типу людей, которые любят играть в «кошки-мышки» с полицией.

— Может, она не совсем нормальная?

— Интересная мысль. Ты на всякий случай оглядывайся по сторонам, малышка.

Садясь в свой автомобиль, Сэм обернулся и помахал Соноре рукой. Сонора подняла голову и, посмотрев на пятый этаж темного кирпичного дома, поискала глазами освещенные окна родного отдела по расследованию убийств. Сквозь покоробленные и пожелтевшие от времени жалюзи пробивался яркий флуоресцентный свет. Несмотря на холодный вечер, окно в конторе было раскрыто настежь.

Она была рада отправиться наконец домой.

При подъеме на холм движок ее машины зашелся странными кашляющими звуками. Видно, уже недолго осталось этому автомобилю возить свою хозяйку по улицам Цинциннати.

Дождь прекратился, но валявшийся тут и там вдоль дороги мусор промок насквозь. Дождевые капли ярко сверкали на темном пластике, отражая разноцветные рекламные огни. Какая-то женщина, выглянувшая из окна двухэтажного дома, сдвинула помятые желтые шторы в одну сторону. Сонора успела разглядеть, что у нее были взлохмаченные светлые волосы и тяжелый взгляд. Держа в руках зажженную сигарету, женщина глядела на мокрую, замусоренную улицу.

В темноте Цинциннати производил воистину удручающее впечатление. Подняв боковые стекла, Сонора развернула автомобиль и направила его в сторону пригорода. Душа ее разрывалась между постылой полуказарменной жизнью и уютом домашнего очага. «Очаг, — пронеслось у нее в голове, — огонь в очаге, горящая машина. Марк Дэниелс, объятый пламенем, и Китон Дэниелс…»

Неожиданно раздался резкий автомобильный гудок, вернувший Сонору к реальности. Оказывается, задумавшись, она заехала на встречную полосу. Сонора быстро повернула вправо. Ее руки, лежавшие на руле, мелко дрожали. Она вновь опустила боковые стекла, глотнула студеного воздуха и, наклонившись к лобовому стеклу, снизила скорость.

Господи, как это просто — еще минуту назад ты управляла машиной и вдруг задремала! Может быть, то же самое случилось и с Заком? Интересно, проснулся ли он перед столкновением? Почувствовал ли боль?

При вскрытии в крови мужа не было обнаружено ни алкоголя, ни наркотиков. И чтобы быть уверенной в этом, Соноре даже не нужно было читать заключение судебно-медицинского эксперта. Зак заснул за рулем, потому что был крайне изнурен. Такая жизнь могла доконать какого угодно мужика — кормить жену, двоих детей, работать каждый день да еще содержать любовницу-блондинку.

Сонора свернула на свою улицу и припарковалась у обочины, стараясь не перегородить выезд черному «блэйзеру», оставленному перед гаражом. У дверей, сверкая огромными глазищами и виляя хвостом, ее встречал Клампет. Кто-то из детей — наверное, Хитер — расчесал ему шерсть и повязал ленточку вокруг шеи.

Сонора отвесила Клампету легкий тычок коленом. Таким образом она дала псу понять, чтобы тот прекратил ритуальное обследование гаража, доставлявшее ему невыразимое удовольствие. В доме стояла та редкая тишина, когда дети наконец-то глубоко засыпали. Лишь из гостиной доносилось легкое потрескивание включенного телевизора. Сонора прошла на кухню и бросила на стул сумочку. В мойке возвышалась гора немытой посуды. По всему полу была разбросана воздушная кукуруза. Лужицы шоколадного сиропа и пятна растаявшего мороженого покрывали стол и сервант. «Интересно, — подумала Сонора, — они ели мороженое или размазывали его щеткой по комнате?»

Она взяла в руки блокнот и порылась в поисках карандаша среди всякой всячины, которой была забита металлическая банка, стоявшая на микроволновой печи.

«Я вам не служанка, — написала она крупными печатными буквами на листке бумаги. — А чтобы вам это лучше запомнилось, завтра никакого телевизора, никаких видеоигр. В следующий раз сами убирайте мусор. Ваша мамочка».

Вырвав листок из блокнота, Сонора приклеила его к дверце холодильника.