Точка возгорания

— Где-то в миле отсюда должен быть продуктовый магазин. Там мы и попробуем уточнить направление.

— А откуда ты знаешь про магазин?

— Да мы уже несколько раз мимо него проезжали.

Вывеска на двери гласила: «ПРОДУКТОВЫЙ МАГАЗИН ДЖУДИ-РЕЙ». Там горел яркий свет и было тепло. Почти все, что находилось в магазине, было старым и обветшавшим — линолеум, полки, холодильник. И только товары были новыми — их яркие обертки и этикетки резко контрастировали с проржавевшими металлическими стеллажами. Здесь был большой выбор сигарет и жевательного табака. Сэм выбрал по пачке того и другого, а также прихватил упаковку соленых земляных орешков, небольшой круглый торт и бутылочку эля.

— Привет, — поздоровался он с девушкой, стоявшей за прилавком.

На той были джинсы-варенки, перетянутые плетеным поясом, на котором красовалась надпись «ДЕВУШКА ДОННИ». Сонора отошла в сторону, ожидая, когда Сэм расплатится.

Она была голодна. Обежав глазами прилавки, Сонора взяла пакет засахаренных орешков в тесте, коробочку с кешью и бутылку кока-колы.

Сэм распечатал свои орешки и высыпал их в бутылку с элем. Потом, улыбнувшись девушке за прилавком, он попросил:

— Не могла бы ты мне немного помочь?

Сонора между тем еще раз обошла магазин, раскрыв по дороге пакетик с засахаренными орешками, и остановилась у стеллажа с видеокассетами. Фильмы, записанные на них, были самыми что ни на есть новыми. Сельская глубинка — уже давно не считается захолустьем.

— Сонора?

— Чего? — откликнулась она, наспех проглотив целую горсть орешков.

— Поехали, крошка. Мы не там повернули, но теперь я понял, куда ехать. Мне подсказали. Это в пятнадцати минутах езды от города.

Сонора уселась в машину, задумавшись, что именно подразумевает Сэм под словом «город» — неужели вот этот поселок с единственным магазином и несколькими домами на колесах?

Он устроился рядом с ней, потягивая эль и закусывая его орешками.

— Если я правильно понял, они говорили мне что-то насчет цыпленка на почтовом ящике. Должно быть, это он и есть.

На помятом почтовом ящике действительно сидел потертый пластиковый цыпленок. Какой-то шутник прострелил ему голову. Сэм притормозил. Под колесами машины зашуршал гравий. Домик был небольшой, двухэтажный, синего цвета с белыми ставнями. По грязному дворику, посыпанному песком, и просевшему от времени крыльцу были разбросаны детские игрушки из пластмассы ярких цветов. Кое-где торчали порыжевшие клочки травы и сорняков. Сонора заметила качели, сделанные из старой покрышки, а также обгоревший сарайчик позади дома.

— Это место очень напоминает тот дом, где она живет сейчас, — отметил Сэм.

— Угу, а это видел?

— Сарай? Похоже, без пожаров эта девочка никак не может обойтись, не так ли?

Сетки на дверях не было, осталась лишь пустая металлическая рама. Сэм постучал в выбеленные солнцем доски.

Они немного подождали. Сэм постучал еще раз. Дверь открыла женщина в синем хлопчатобумажном платье, из-под которого выгладывали мощные икры, похожие на два громадных окорока, затянутых в толстые чулки. На ней были также тяжелые домашние туфли из темно-синей кожи, почти новые.

Она распахнула дверь пошире.

— Вы там, должно быть, полиция. Не желаете зайти?

«Вы там», — подумала Сонора, переглянувшись с Сэмом. Да, они попали, куда надо.

— Меня зовут Марта Адамс, я прихожусь Сельме тетей. Рэй Бен, здесь к нам пришла полиция.

Гостиная представляла из себя тесную комнатку, заполненную полированной мебелью. Уютный плетеный коврик вносил в обстановку элемент староамериканского стиля. Основную часть мебели, изготовленной из клена, составляла целая коллекция всевозможных столов и столиков — журнальных, раздвижных, кофейных, — и все они были заполнены керамическими статуэтками животных, морскими раковинами, пепельницами и металлическими подносами. Подлокотники обитого цветным ситцем дивана были покрыты салфетками. Дневной свет еле-еле пробивался из-за плотных зеленых штор.

Рэй Бен Адамс сидел в кресле с откидной спинкой. Несмотря на то, что он был довольно худым мужчиной, его живот здорово выпирал вперед, нависая над пряжкой брючного ремня. На нем были разношенные рабочие ботинки из черной кожи, без шнурков, и голубая, вся в масляных пятнах, рубаха, на кармане которой было пропечатано его имя. Он носил небольшие баки, костлявое лицо его казалось сильно загорелым, а волосы с проседью сально блестели. Карие глаза его были расцвечены красными прожилками. Грязь и масло навсегда въелись в кожу трудовых ладоней.

Сделав глубокую затяжку, он докурил сигарету почти до фильтра и потушил ее о пепельницу, надпись на которой гласила: «МИРТЛ-БИЧ, ЮЖНАЯ КАРОЛИНА», — после чего поднялся, чтобы пожать гостям руки.

Всколыхнув воздух синим платьем, к ним приблизилась Марта Адамс. Она уселась на край дивана. Рядом, на журнальном столике, лежал большой потрепанный том Библии, а на нем — очки. Марта Адамс закинула ногу за ногу. Послышался треск ее нейлоновых чулок.

— Вы там хотели поговорить насчет Сельмы, не так ли?