Точка возврата

Госпожа Либерова, причесанная волосок к волоску, с маникюром, в кольцах и цепочках (передвижная выставка, а не женщина) являла собой укор, и Женьке пришлось заняться внешностью.

Хаустова приступила к обязанностям с испытательным сроком. Готовила документацию по договорам, много печатала, подносила, уносила и в промежутках впадала в транс, открыв новый способ постижения истины – через скуку.

Истина заключалась в том, что без Халтурина жизнь представлялась чередой утомительных дней.

Женька весь день крепилась, не отпускала воображение, но по пути в детский сад за Артемом, и с Артемом домой Женька отдавалась мечтам: вот сейчас войдут они во двор, а во дворе – «Нива», а в «Ниве» – Халтурин.

Что произойдет дальше – Женька не представляла, останавливала мечту на этом рубеже, а потом откатывалась назад. Такие как Халтурин, небожители, живут обособленно от остальной части населения, особенно от ревнивых, слабых, неудачливых, глупых, необразованных, не… и далее со всеми остановками. Редкая удача – столкнуться в пути с небожителем.

Женька сильно бы удивилась, если бы узнала, что Халтурин считает себя во всем виноватым: в Женькиной ревности, слабости, глупости… и далее…

…Точно по закону подлости во дворе дома Женю ждал мужчина, но не Халтурин, а какой-то зверский тип: вислый нос, косматые брови, худой и мелкий – бродячий пес. Женька не любила худых мужчин, ей они казались голодными, злыми и неспособными никого прокормить, даже себя.

– Дэвушка! Здравствуй! – окликнул ее тип с сильным кавказским акцентом.

– Здравствуйте, – попятилась Женька, сжав ладошку сына.

– Женя?

Тип показался Хаустовой смутно знакомым.

– Да, – растерянно подтвердила она.

– Я приехал! – сообщил мужчина.

– Куда?

– К тэбэ. – Мужчина показал на баулы. – Здэс вино и винаград, и арех.

– Зачем?

– Я адын, ты адын. Давай жэницца, – экономя слова, объяснил мужчина.

Женька подхватила Тему на руки и рванула от жениха к подъезду, не заметив ни халтуринскую «Ниву», ни самого Халтурина, с ошарашенным видом наблюдающего сцену встречи.

«Вот Нинка, зараза, а обещала, что адрес не даст», – со злостью вспомнила Хаустова, оказавшись под прикрытием двери с кодовым замком.

Дома, сбросив пуховик, Женька кинулась к телефону:

– Нинка, – напустилась она на подругу, – ты зачем дала мой адрес этому ненормальному из Владикавказа, он тут со своим вином и орехам во дворе торчит.

– Да ты что? – расхохоталась Нинка. – Аслан? Вот ушлый осетин! А я понять не могла, откуда у Алки на столе айва и сухое домашнее вино! Это он взятку дал, так она, продажная девка, выдала тебя с головой. Сейчас приеду.

Аслан был неприятно поражен поведением невесты: взбесилась, что ли? Зачем бежать? Зачем хлопать дверью? Что теперь ему делать с этим вином, виноградом и орехами? Не назад же везти.

В темном чужом дворе жениха ожидал еще один сюрприз.

Ослепив фарами, у песочницы, где нахохлившимся вороном сидел Аслан, остановилась машина. Из машины выскочила высоченная девица, тощая и длинная, как верста коломенская, дыдла не иначе, как из баскетбольной команды России, таких он близко никогда не видел – только по телевизору.

Девица открыла багажник и закинула в него баулы с подарками. Аслан бросился спасать добро, но девица впихнула жениха в машину, отвезла в кафе, где сначала запугала Административным (сексуальное домогательство) и уголовным (нарушение неприкосновенности жилища) кодексом РФ, а потом понесла какую-то чушь про судьбу, про терпение, про то, что браки совершаются на небесах, велела вернуться во Владикавказ, затихнуть и ждать. Но Аслан Алаев очень хорошо знал, что такое женщина.

– Уеду, он найдет другой муж, – уперся джигит.

Нинка зашла с другого бока:

– Ой, Асланчик, никого она не найдет. Женька, как мужа похоронила, ни о ком слышать не желает. Я пытаюсь выдать ее замуж уже три года – никто не хочет вдову, влюбленную в покойного мужа, да еще с ребенком.

Аслан кивал, соглашаясь, чесал репу. Нинка уже расслабилась и прикидывала, как половчее препроводить гостя на вокзал.

– Может, ты станешь моим жена? – огорошил гость.

– Я? Я же на две головы выше тебя, Аслан, – высокомерно хмыкнула Мелентьева.

– Женщин нэ может быть выше, он может быть длинней! – с достоинством парировал джигит.

Мелентьева от души посмеялась над махровым шовинизмом Аслана, но договор нарушать отказалась:

– Наверное, ты прав, Аслан, но муж у меня есть, а с тобой мы союзники, партнеры. Я сваха, ты жених.

Скрепив договор рукопожатием, Нинка отвезла жениха на вокзал.

Поздно вечером Мелентьева втащила дары Кавказа на кухню к Жене, и подруги приложились к вину, просидев за разговорами полночи.

Главной темой обсуждения в этот вечер были государственные и коммерческие банки – кровеносные сосуды экономики, важнее которых может быть только сама экономика, но без кровеносных сосудов она – ничто.

* * *