Точка возврата

И все закрутилось по второму кругу. Борода, не снимая противогаза, опускал направляющие, снимал пусковые с домкратов, принимал ракеты, снова вывешивал машины на домкратах, крутил гирокомпасы. Майор подавал ракеты, давал координаты целей, тоже крутил гирокомпасы. Помогал и Козлов. Мне с Боцманом доставались только расчалки при погрузке ракет. Разрыв между первым залпом и вторым составил что-то около часа. Базы в Яремче получили по второй ракете. Вторую ракету получила и Тухля. Славское обошлось одной. Перезаехавшая пусковая била по Гребениву.

И тут вдруг перед моими глазами так и встала картина: база отдыха, палатки, в палатках спят боевики УНСО, по палаточному городку крадется Док, намереваясь устроить отвлекающую диверсию. Вдруг в небе яркая вспышка и через несколько секунд вся территория базы покрывается взрывами кассет. Воздух наполняется осколками, которые прежде, чем поразить цель, не дают запроса «свой-чужой»... Вероятность попадания Дока под ракетную атаку была невелика, но она была. Эта мысль гвоздем засела в мозгу, хоть я и старался не концентрироваться на ней. Теперь уж поздно. Лучше об этом не думать.

Снова рассеялся дым, только теперь Боцман уже не рисковал снять противогаз. Майор с Бородой заглушили движки, и тишина ударила по ушам. Если бы чуть ниже нас не бился о камни поток, я бы, наверное, оглох от такого перепада громкости. Майор махнул рукой в сторону КПП. Мы отошли на безопасное расстояние, чтобы не настигли ядовитые газы ракетных двигателей, и сняли проклятые маски.

— Свяжите Козлова, — сказал майор. Связанный Козлов получил следующую инструкцию:

— Ты пошел относить банку на пусковую. На тебя напали сзади, связали. Потом отвели в дежурку, чтобы ты мог отвечать на звонки, если таковые будут. Тебе угрожали оружием, чтобы ты не докладывал о нападении на часть. Но звонков не было. На нападавших были маски, лиц ты не запомнил. Обо мне доложишь все, как было на самом деле. Понял?

— Так точно.

— Я ухожу.

— Господин майор...

— Вот именно, господин майор, а не пан майор. Я ухожу с русской армией. Обо мне не беспокойся.

— Вячеслав Аркадьевич... — простонал Козлов сквозь слезы.

Но мы уже уходили.

Я прихватил семь автоматов — на всех мужиков, включая Дока, когда тот появится. Но Борода взял и восьмой, для Светы. «Хороший подарок для бросившей тебя возлюбленной», — подумал я. Мы набили подсумки и карманы рожками. У остальных автоматов вынули затворы и разбросали среди камней, когда немного отошли от использованного дивизиона. Пятьдесят солдат вполне могли быть подключены к оцеплению, а нам и так могло прийтись несладко: две банды по двести человек были расквартированы как раз по обе стороны от нас. Лыбохорская — между Гребенивом и Тухлей, Ямновская — возле Яремчи.

Солнце еще не взошло, но посветлело, можно было идти. Нужно было идти. Хотя бы удалиться на безопасное расстояние от разгромленного дивизиона. Муха был плох, его несли Боцман и Артист. Они еле ползли, боясь оступиться и уронить раненого. Борода тоже сдал. Последнее время спали мы мало, потом подъем на Горганы, потом пуски ракет, и вот снова поход. Он шел спотыкаясь, то и дело опираясь на правую руку. Левую он держал на отлете, видно, болела она у него. Света бодрилась, но, кажется, и ей было нелегко. Пополнение в виде ракетного майора тоже сдавало. Пока шла боевая работа, он держался, а теперь алкоголь брал свое, майора качало, он брел, понуря голову, бормоча себе под нос что-то несвязное.

Направлялись мы обратно, к Яремче. Нужно было подобраться поближе к дорогам — и для того, чтобы выбраться самим, и для того, чтобы не дать уйти эшелонам с бандитами. Но войско мое откровенно нуждалось в отдыхе. Еще час без привала, и Борода с майором убьются об эти чертовы камни, а Боцман с Артистом уронят Муху. Но нужно, нужно уходить!

Мы доплелись до гребня хребта. Противоположный склон был мало что сплошь из неустойчивых камней, так еще и крутой. Хорошо было бы спуститься, отойти на несколько километров в лес и тогда уж устроить привал. Но спуск не обещал быть легким, и перед ним стоило дать людям отдых. На каменной россыпи нельзя было разбить палатку, негде было найти топлива для костра, но отдыхать надо было здесь и сейчас. Я остановил группу и приказал есть и спать.

Но спокойно уснули только те, кто меньше всего нуждался в отдыхе. Артист с Боцманом соорудили себе из камней более-менее удобные ложа и захрапели. Перед этим они устроили такое же ложе и для Мухи. Муха спал беспокойно, у него, кажется, был жар. Света ворочалась, Борода вообще не ложился, курил. Бывает такое состояние. Вроде бы устал — больше некуда, а спать не можешь от переизбытка впечатлений. Майор отрубился пьяным сном, его все-таки разобрало. Я положил на отдых два часа.

— Борода, — сказал я, — все равно не спишь, подежурь час и разбуди меня. Может, к тому времени успокоишься и тебя сморит.