Точка Зеро

Люська и Питер прощались с герцогом Бэдфордом у сверкающей черной машины. Я остановилась на крыльце, невидимая в тени колонны, дождалась, когда машина отъедет. Питер обнял Люську за плечи, и они пошли по дорожке в сад. Смотреть на них было завидно — хотя я и знала, что их проблемы будут, пожалуй, посерьезнее моих.

Скрипнула дверь — из холла выглянул Джонсон. Посмотрел сквозь меня холодным взглядом и тут же исчез. Я истерично захихикала. Все было так плохо, что оставалось только смеяться.

Но еще хуже было другое. Я не знала, что делать, как себя вести. И не придумала ничего иного, как забиться в уголок и прикрыться ветошкой. Дом гудел разбуженным ульем — везде шла уборка. Однако было одно место, куда горничные с пылесосом добирались, судя по всему, пару раз в год.

Обойдя дом, я зашла на веранду и свернулась клубочком в кресле. Тони больше не звонил, но если бы вздумал меня искать, вряд ли бы ему пришло в голову, что я здесь. Облегчать задачу не хотелось. Слишком уж часто за последнюю неделю я слышала «прости».

Остаток дня прошел в каком-то анабиозе. Я словно спала на ходу. Еще один холодный ланч — видимо, мы доедали остатки вчерашних закусок. Чай в саду за большим столом, который все еще стоял под тентом.

— Он уехал в город, — шепнула Люська. — Остынь пока.

Я только плечом дернула. Вот так — ждешь, что тебя будут искать и уговаривать, а искать-то и некому. Просто неуловимый Джо, который нафиг никому не нужен, чтобы его ловить.

Ночью мне опять снились кошмары, которые утром испарились бесследно, не оставив ни единого воспоминания — только тяжелое, давящее чувство. Это уже стало привычным.

Когда после завтрака я зашла к себе, на кровати лежал огромный букет белых роз. Присев рядом, я зачем-то погладила цветы — как гладила Фокси и Пикси.

— Я не знаю, что сказать…

Он стоял в дверях и смотрел себе под ноги.

— Ничего не говори.

— Я все делаю не так. Иногда хочется избить себя и убежать в Шотландию. Только от этого будет еще хуже.

— Не надо, Тони.

Я встала, чтобы поставить розы в вазу — вместо засохшего букета, который Энни в очередной раз «забыла» выбросить. Он подошел, взял у меня цветы и положил обратно на кровать. Несколько долгих мгновений мы смотрели друг другу в глаза, потом он обнял меня, и я уткнулась носом в его плечо.

— Давай попробуем еще раз, — сказала я тихо. — С чистого листа. Ничего не было.

— Совсем ничего? — так же тихо спросил Тони.

— Ничего. Мы только познакомились.

— Тогда, может быть, поедем в Стэмфорд?

— Почему бы и нет?

Я все-таки поставила розы в воду, и мы спустились вниз. У гаража Бобан разговаривал с каким-то мужчиной довольно крепкого сложения, одетым в черные джинсы и трикотажную рубашку.

— Доброе утро, мистер Джонсон, — сказал Тони, покосившись на Бобана. — Собираетесь в город?

У меня отвисла челюсть. До этого момента я видела Джонсона исключительно в униформе дворецкого, и он выглядел самым обыкновенным пожилым полноватым дядькой. Зато в цивильной одежде напоминал бравого полковника спецназа в отставке.

— Доброе утро, мистер Каттнер, — ответил Джонсон, точно так же покосившись на Бобана, а потом сухо кивнув мне. — Да, поеду в клинику.

— С Бобаном?

— Нет, на своей.

— А может, не стоит? Мы с мисс Светланой едем в Стэмфорд, можем и вас захватить. А потом заберем обратно.

Джонсон задумался, сурово нахмурившись. Было очевидно, что ехать со мной ему не хочется. Но, видимо, спина беспокоила настолько, что садиться за руль он опасался, а просить кого-то не хотел.

— Спасибо, мистер Каттнер, не откажусь.

Надо сказать, это была довольно странная поездка. Иногда Тони что-то спрашивал Джонсона, сидящего рядом с ним, тот односложно отвечал, но из-за шума мотора и музыки по радио мне сзади ничего не было слышно. Спохватившись, что никого не предупредила, я отправила смску Люське и выключила телефон: пожалуйста, никаких расспросов сейчас.

Тони остановил машину на том самом месте, где мы встретили доктора Фитцпатрика. Джонсон отправился в клинику, так и не сказав мне ни слова. Как будто меня вообще не существовало. У нас с Тони было порядка трех часов — за это время можно было обойти весь город, и не один раз.

— Боюсь, ничего не получится, — сказал он, взяв меня за руку.

— В каком смысле? — не поняла я.

— Не получится, как будто ничего не было. У Тоби еще закрыто, — пояснил он, намекая на паб, где мы были на первом свидании.

— Мне кажется, алкоголя на ближайшее время хватит, — я не приняла шутку.

Тони закусил губу и слегка сжал мою руку. Мы просто шли, шли… и молчали. Только это было совсем не то молчание, как в прошлый раз, когда мы гуляли по Стэмфорду — всего-то несколько дней назад. Тогда оно тоже было тревожным — но все же мягким, теплым, обволакивающим. Сейчас — острым и холодным. Горьким. Я изо всех сил хотела верить, что все еще может получиться. Что можно начать сначала. Но… почему-то не верилось.

Словно читая мои мысли, — значит, ты все-таки можешь это делать, хотя бы иногда? — Тони спросил:

— Как думаешь, мы сможем?.. У нас получится?

Его слова донеслись до меня словно откуда-то из-за пелены густого тумана.