Точка Женщины

— Не знаю, — мечтательно улыбается он. Идиот. Все-таки хорошо, что у меня нет ни души, ни памяти, потому что байки о водяницах, которые вы рассказываете друг другу, могут свести с ума кого угодно.

— А огромный цветок лилии ты видишь? — возмущаюсь я. — Нет? Тогда как тебе кажется, сижу я в нем или нет?

— Наверное, нет, — хихикает он.

Я жду, когда он спросит, зачем мне прятать ноги, но он почему-то не спрашивает. Было это написано в его книжке или нет? Конечно, сегодня я не в духе и доктор мне порядком надоел, но знать, что мужчина на берегу догадывается про мохнатые лапы с перепонками, это как-то не очень-то приятно. Я стараюсь его отвлечь:

— Что еще там было написано?

— Что водяница ненавидит людей, заманивает их в воду и пугает.

— Тоже чушь собачья. Я вас не ненавижу — мне просто все равно, что с вами случится. Я ведь и пугаю вас не для себя, а отдаю ваш ужас воде.

— Скажи, — спрашивает он, — а ты могла бы полюбить человека?

И, не дождавшись ответа, он опускает пальцы в воду. Вот это уже лучше. Вот после этого мне сразу же становится интересно. Я пускаю по воде легкую искру тревоги, и он вздрагивает. Какой же он, однако, чувствительный. Не исключено, что русалки сошли бы с ума от радости, попади он им в руки. Но, к счастью, он попал ко мне.

— Полюбить человека? А зачем?

— Не зачем. Просто полюбить. Вот случилось бы что-то такое с твоим сердцем… Кстати, у водяницы есть сердце?

— Не знаю, — с сомнением говорю я. — Думаю, что нет. Зачем мне сердце, если у меня нет ни души, ни памяти?

— Хотя бы для того, чтобы качать кровь! — хохочет доктор, и я снова радуюсь тому, что он достался не русалкам: слишком уж хорошо смеется. Но вот с воображением у него, похоже, не очень. Даже зная, что перед ним не женщина, а водяница, не может отвлечься от банальной анатомии, которую с таким трудом выучил. И считает, раз у кого-то есть тело, голова, руки и ноги, если кто-то может плавать, слушать и говорить, то у этого кого-то непременно должна быть кровь. Ну ладно, пусть остается при своих заблуждениях. Оставлю ему его анатомические иллюзии. Доктор тем временем замолкает и задает следующий вопрос только через несколько минут.

— Я хочу спросить у тебя кое-что важное. Можно?

— Можно, спрашивай.

Он молчит еще немного.

— Скажи, если ты такая умная и сидишь в этой реке миллион лет: что нужно сделать, чтобы полюбить и чтобы тебя полюбили?

Ну да, конечно. О чем еще он мог у меня спросить?! Жены у него нет, так что проблема развода для него не актуальна. О поносах и повышенном давлении он наверняка знает гораздо больше моего, так что остается любовь. Разумеется.

— Все очень просто, — говорю я. — Чтобы ты любил и тебя полюбили, надо попросить.

— Попросить?! У кого?! — он, кажется, очень удивлен.

— Не у кого конкретно. У мира. У вселенной. Можно у воды, потому что это маленький космос.

— Вот просто взять и попросить?! — не верит доктор, и я опять выхожу из себя. Да! Просто взять и попросить. В его мире руку, которая болит, надо взять и отрезать. В моем — ласково шепнуть, чтобы не болела, и этим все сказано. Почему люди до сих пор не поняли, как получить любовь, отсутствие которой мучает их едва ли не чаще, чем поносы? Просто взять и попросить. Можно не получить денег, или славы, или возможности отомстить, или еще какой-нибудь бесполезной глупости. Но тот, кто просит любви, получит любовь, разве так сложно это увидеть?

— А если я попрошу любви у тебя? — говорит он очень тихо, и что-то снова искрит в глубине.

— У меня?! А я-то здесь при чем?

— Разве ты до сих пор не поняла? Разве это так сложно увидеть? — спрашивает он, и я понимаю, что моему терпению пришел конец. Я резко хлопаю по воде обеими лапами, так что он подскакивает и ойкает от неожиданности. А после этого я погружаюсь на дно и закрываю глаза. Я сегодня не в духе и терпела его слишком долго. Хватит. Он может шептать на берегу сколько угодно, но я сегодня больше не покажусь ему на глаза, хоть убейте. Но убить меня у вас не получится, потому что души у меня нет, впрочем, это я уже сегодня говорила. Река смыкается надо мной, и вокруг сразу становится спокойно и тихо. Но только даже глубоко под водой меня не покидает ощущение, что хоть я и сбежала от доктора на этот раз, конечный исход не зависит ни от меня, ни тем более от него.

РЫЖАЯ МИНУС ДОКТОР. ЛЕТО.

Дзыыыыыынь!

Рыжая открывает глаза и поднимается с кровати. Она улыбается, глядя в окно, и включая телевизор, обещает себе, что именно сегодня с ней случится что-то удивительное. Диктор бодрым голосом сообщает, что сегодня у нас среда, 23 июля, и представляет гостя в студии. Вот тут-то Рыжая понимает, что чудесное уже случилось. Среда? Послушайте, ведь вчера было воскресенье. Она ходила в кино с подругой, а вечером читала и ела чипсы — вот, остатки до сих пор лежат в пакетике рядом с открытой книжкой. Если сегодня среда, то, наверное, были понедельник и вторник? Что она делала в эти дни?! Так и не вспомнив, чем она занималась, Рыжая приезжает на работу.

Дзыыыыыыыыынь!