Точка Женщины

На следующий день она печатает заявление об отпуске по семейным обстоятельствам, звонит начальнику и аккуратно выключает компьютер.

Ей скоро двадцать пять, и каждый год из этих тридцати она была одна. Строго говоря, у нее конечно же, были мужчины, но откуда они появлялись и, что более существенно — куда они пропадали, так и осталось для нее тайной. Совсем уж строго говоря, один год из этих почти тридцати она была не одна, но об этом лучше не вспоминать. Так же, как и о том, что кроме одиночества она вполне может поплакать над словами «теракт», «авария», «массовые отравления» и «исчезновение русских туристов за рубежом». Правда, и об этом она прямо сейчас думать не будет.

Два дня Рыжая проводит дома взаперти, представляя себе автобусы, которые срываются в пропасть, самолеты, летящие в никуда, и маленькие кексики с изюмом и венские сосиски, которые наверняка были такими чудесными на вкус. Она представляет себе, как где-то на другом конце города доктор обнимает женщину, которую она никогда не видела и, будем надеяться, не увидит. Рыжая рыдает так, что слезы скатываются по щекам, потом по шее и груди, оставляя мокрые полосы практически до пупка. У нее нет сил ни одеваться, ни вытирать слезы. На третий день вечером Рыжая умывает свое чумазое лицо, завязывает волосы в хвост и едет в гости к подруге. Наверное, по дороге она не смотрит по сторонам и не замечает ничего вокруг. Иначе как объяснить, что она даже не услышала шагов злоумышленника, который во дворе подошел к ней сзади, обхватив рукой ее шею и мешая дышать? Она не успевает испугаться. Она не успевает даже подумать «Вот и все» или «этому всему» обрадоваться.

— Давай сумку, — говорит очень знакомый голос, обдавая горячим дыханием шею Рыжей и заставляя мелкие волоски на шее встать дыбом.

Волна неудержимого хохота вскипает где-то внутри. Выпуская из рук сумку, Рыжая смеется в голос. Злоумышленник выпускает Рыжую, и, когда она поворачивается к нему лицом, он замирает на несколько секунд, а потом покрывается красными пятнами.

— Послушайте, может вы меня все-таки убьете? — спрашивает Анна, но волны безумного хохота заставляют ее голос дрожать. — Или, может, у вас наконец-то появился СПИД?

Мужчина подходит к ней вплотную и тихо говорит:

— Еще раз мне попадешься, и я правда тебя пришью, сука!!!

После этого он замахивается и очень больно бьет Рыжую сумкой по голове.

Старый врач не узнает Рыжую, но она узнает его. Он промывает ей ранку чем-то вонючим, заклеивает пластырем и смотрит в результаты рентгена.

— Второе сотрясение за год! Не многовато ли, барышня? — сурово спрашивает он.

— Не знаю, — грустно улыбается Рыжая, — на меня опять напали, на том же самом месте, представляете?

— Представляю. Так нечего ходить по таким местам, где на вас нападают. И что это у вас в волосах, скажите на милость? Трава, что ли? Или тина какая-то? Купаться любите?

— Купаться люблю, — говорит Рыжая. — Но в этом году еще ни разу не купалась.

И она громко чихает, потому что в носу щиплет: опять начинается насморк.

— Ну ладно, — качает головой врач. — До дома доберешься или позвонить кому?

Рыжая задумывается на несколько секунд и отвечает:

— Никому. Я доберусь.

Она думает о докторе, и, как всегда, когда она вспоминает о нем, в животе появляется холодный тяжелый комок. Рыжая вздыхает и выходит на улицу, чтобы поймать такси. Ей не приходит в голову мысль заглянуть в ординаторскую, а между тем именно там сидит доктор, который только сегодня опустил три ключа в почтовый ящик светловолосой женщины.

Дома Рыжая звонит подруге, и та приезжает почти сразу же. Помогает сложить вещи, грузит их в свою машину и везет Анну на дачу к бабушке, где можно уткнуться носом в вы шитую наволочку подушки и, обрыдавшись до зеленых соплей, забыть обо всем на свете.