Точки притяжения

– Мама просила передать. Забыл в машине отдать, – произнёс тот, наконец-то зайдя в кабинет, и протянул ему небольшой конверт, – Мама сказала, что…

– Да, я знаю, – бегло перебил Марк, быстро взял конверт, не менее быстро положил его на стол и, как будто боясь упустить момент, торопливо заговорил, слегла протянув ладонь в сторону Киры, – Познакомься, это Кира, я рассказывал про неё. Кира, это Макс, мой сын. Он тоже здесь работает. Вы ровесники, кстати.

Кира подавила желание повернуться к Марку и выпалить «Сын? Приёмный?»: он был настолько не похож на своего отца, насколько это вообще было возможно. В то время, как у Марка были округлые черты лица, не очень большие, широко раскрытые и круглые глаза, плотная фигура и прямые тёмно-рыжие волосы, черты лица его сына нельзя было назвать округлыми, глаза – небольшими, а фигуру – плотной; его волосы были волнистыми и имели насыщенный пшеничный цвет: они лежали на его голове небольшой копной и так отчётливо различались по цвету от светлых, почти выжженных кончиков до тёмных корней, доходивших у самого основания до цвета карамели, что Кира никак не могла понять, являлась ли эта многоцветность результатом какого-то чудесного натурального свойства либо же это было некое причудливое мелирование. В то время как Марк был эмоциональным и впечатлительным, его сын казался спокойным до невозмутимости; немного присмотревшись к нему, она поняла, что это ощущение исходило от особенностей его глаз, которые были прикрыты веками чуть больше обычного и придавали выражению его лица налёт равнодушия. Они с отцом были примерно одного роста (выше неё сантиметров на восемь, по её прикидке), но это не было большой редкостью среди людей.

Кира, боясь открыть рот, чтобы не сказать что-либо невпопад, медленно кивнула. Макс кивнул в ответ, развернулся и собрался уходить, но отец остановил его:

– Покажи Кире, что здесь и где, – выдохнул он, улыбаясь настолько взволнованно, что Кире стало его немного жаль.

Ей казалось, что она могла представить себе его чувства: он, судя по всему, видел в Кире единственное живое напоминание о лучшем друге и хотел как-нибудь ей помочь; когда она представила себя на его месте, то решила, что тоже чувствовала бы себя не в своей тарелке, боясь выглядеть излишне покровительственно; было видно, что он хотел познакомиться с ней поближе, но, вероятно, не знал, как это сделать: она была того же возраста, что и его сын. И когда он увидел своего сына, то, скорее всего, решил, что они, как ровесники, смогут поддерживать друг с другом контакт, и Кира, таким образом, сохранит связь с их семьёй.

Встав со стула, она проследовала за Максом к выходу из кабинета. Выйдя, они закрыли за собой дверь и остановились. Этих нескольких мгновений ей хватило, чтобы заметить, что он на самом деле не был таким равнодушным, каким показался ей поначалу: похоже, это ощущение исходило исключительно от особенностей его лица, из-за которых все подлинные и особенно внезапные эмоции отражались на нём так же ясно, как волны от камня, брошенного в стеклянно-спокойное озеро – сейчас, к примеру, было отчётливо видно, что ему было так же немного неловко, как и ей: ещё полминуты назад они оба не ожидали, что выйдут отсюда в компании неизвестного человека. Макс, однако, быстро с этим справился и, показав на коридор, который изначально привёл Киру в эту сторону, сказал:

– Мне туда.

– А, – очнулась Кира, – Мне тоже.

Последние несколько секунд она внимательно рассматривала его одежду, всё ещё подчиняясь той волне очарованности новым днём, из-за которой она старалась запомнить всё, что окружало её сегодня. Она заметила, что его белый и не очень просторный худи, сочетаясь с наброшенной сверху светло-голубой джинсовой курткой, подчёркивал приятную светлость его необычных волос; ей очень хотелось спросить его про них, но она не могла изобрести ни одного контекста, при котором такой вопрос смотрелся бы уместно. Тем не менее это не помешало ей сделать комментарий, который, как она чувствовала, она была не в силах сдержать:

– Извини за прямоту, но ты совсем не похож на отца.

Почувствовав всю бестактность, которую приобрела эта фраза при произнесении вслух, она пожалела, что не предпочла вопрос про волосы. Его, судя по всему, этот комментарий никак не задел.

– Я знаю, – спокойно ответил Макс, – Бросается в глаза, да? – продолжил он и тут же добавил, – Ты подумала, что я приёмный?

Кира засмеялась так громко и так неожиданно для самой себя, что Макс слегка отпрянул и посмотрел на неё со смесью удивления и любопытства. Её нервный смех показал ей, что за ещё не успевший начаться день внутри неё, оказывается, скопилось слишком много напряжения; отойдя от смеха, она с облегчением обнаружила, что во время её взволнованного веселья они находились внутри прохода между офисами и, таким образом, не обратили на себя ничьего ненужного внимания. Она тут же поспешила сменить тему:

– Мне, если что, не нужно ничего показывать. Мне в кадрах рассказали, что и где.

– Про это тоже? – спросил Макс, показав направо.