Точки притяжения

Когда Кира выбирала себе профессию, то в первую очередь думала о том, что желала от рабочих будней спокойствия, понимая под этим словом удалённость от всякого рода внешних контактов и прямой работы с клиентами. Придя на работу в ту небольшую фирму, в которую ей удалось устроиться, она решила, что профессия оправдала свои ожидания: она целыми днями сидела за компьютером и выполняла назначенные ей задания. Иногда процесс становился сложнее и запутаннее, чем простое получение заданий и их усидчивое выполнение, но это было скорее достоинством, чем недостатком; недостатки же были в другом: офис, к примеру, занимал несколько просторных помещений, в которые было втиснуто столько мебели, что за теснотой не сразу удавалось распознать изначальный простор. И, конечно же, были коллеги. Поступив на работу, Кира начала лелеять надежду на то, что среди коллег она сможет встретить кого-нибудь, кого можно будет взрастить в любовный интерес; более того, начав ходить в офис, она обнаружила, что в её отделе работало несколько парней её возраста и чуть постарше. Парни, как показало время, оказались настолько чудными, что не только не годились для потенциального любовного интереса, но своим поведением заставляли её чуть ли не шарахаться от них в сторону. Поначалу они флиртовали с ней, и Кира воспринимала это с любопытством: она воздерживалась от ответной игривости, но, придерживаясь дружеского стиля, давала понять, что она не находила общение неприятным – ей было любопытно, в каком направлении двигался их флирт и было ли у них желание пытаться стать чуть настойчивее; если бы кто-либо из них предложил ей, к примеру, погулять после работы, она бы с удовольствием согласилась: прогулка помогла бы ей развеяться и узнать потенциального партнёра чуть получше – вне удушающей атмосферы офисных стен. Но никто не шёл дальше. Они, судя по всему, развлекались для своего удовольствия: проводили рабочие перерывы, упражняясь в балансировании между комплиментами и скабрезностью; между дружеской вежливостью и игривым пренебрежением. Спустя какое-то время она начала чувствовать себя тренажёром для их неумелых умственных тренировок; они как будто замечали её готовность к дружескому диалогу, пользовались этим, а потом бросали её так же внезапно, как могли бросить эспандер или гантели, удовлетворившись мышечным утомлением. Кто-нибудь из них, к примеру, периодически подходил к ней и, томно понизив голос, предлагал свою помощь в чём-либо, в чём она будет испытывать затруднения, но при реальной просьбе – подать ли бумаги с принтера или дотянуться до верхней полки шкафа – Кира встречала раздражённое «давай сама, а». Дошло даже до того, что один из них попросил у неё «женского совета» в выборе букета цветов для девушки из соседнего отдела, у которой сегодня был день рождения; букет нужно было купить в перерыве на ланч, чтобы успеть поздравить именинницу во второй половине дня; коллега так жалостливо уговаривал её и упирал на свою вкусовую беспомощность, что голодная Кира пошла с ним в ближайший цветочный магазин и терпела его нерешительность в течение полутора часов; вернувшись в офис, она получила выговор от начальницы за опоздание с ланча; обладатель же со страданиями выбранного букета при входе в помещение настолько удачно юркнул в сторону, что его затянувшееся отсутствие никому не бросилось в глаза. Вдобавок ко всем этим досаждающим эпизодам ей приходилось терпеть бессмысленный и давящий дресс-код; узнав про него после собеседования, Кира вздохнула, пошла в торговый центр и накупила себе простых брюк, строгих блузок и разных балеток: чёрных, белых и бежевых.

В один из дней Кира решила, что её место работы ей осточертело. Но её отец болел, её мать была подавлена, а работа располагалась неподалёку от дома: ей пришлось отдаться будням и пытаться проводить свободное время так, чтобы следующая неделя хотя бы немного отличалась от предыдущей. Она общалась с Алисой, иногда встречалась с бывшими одноклассниками, проводила отпуск в недалёких и недорогих поездках, изредка навещала бабушку и дедушку, гуляла с мамой и тётей и научилась с ужасом осознавать, что время могло идти настолько быстро, насколько раньше нельзя было себе представить: в прошлом – во время учёбы в школе или университете – ей казалось, что каждый последующий год был не похож на предыдущий и что так будет всегда; теперь же недели, месяцы и годы слились в одно большое «недавно» с периодически возникающим жутким осознанием того, что это, вообще-то, было полтора или два года назад.

***