Точно как на небесах

– Гонория, – попытался громче повторить он, но голос все равно был дребезжащим и хриплым, словно звуки, которые издает насекомое, бьющееся об окно. Не говоря уже о том, каким изможденным он сразу себя почувствовал.

Его рука висела мертвым грузом, но все же ему удалось приподнять ее. Он собирался только легонько коснуться Гонории, однако вместо этого рука тяжело опустилась на ее вытянутую ногу.

– Аааа! – Гонория с пронзительным криком проснулась, стукнувшись затылком о столбик кровати. – Ой, – простонала она, подняв руку и гладя ушибленное место.

– Гонория, – повторил он, пытаясь привлечь ее внимание.

Она пробормотала что-то и широко зевнула.

– Маркус?

Ее голос звучал сонно. Ее голос звучал чудесно.

– Можно мне немного воды, пожалуйста? – спросил он. Вероятно, ему следовало сказать еще что-то, что-то проникновенное; в конце концов, он практически вернулся с того света. Но он страдал от жажды. И просьба дать воды была сейчас не менее проникновенной, чем любая другая.

– Конечно. – Гонория немного поводила вслепую руками в темноте и нащупала стакан. – О черт. Одну секунду.

Он видел, как она поднялась на ноги, подошла к другому столику и взяла кувшин.

– Там мало осталась, – не очень отчетливо произнесла она, – но должно хватить. – Она вылила немного в стакан, потом взяла ложечку.

– Я сам, – остановил ее Маркус. Гонория взглянула на него с удивлением:

– Правда?

– Ты поможешь мне сесть?

Гонория кивнула и, обхватив его руками, приподняла.

– Вот так, – мягко пробормотала она, и ее слова нежно прошелестели по его шее, почти как поцелуй. Он вздохнул и застыл, позволяя себе насладиться теплом ее дыхания.

– Тебе хорошо? – спросила она.

– Да-да, конечно, – ответил он, стряхнув с себя мечтательность так быстро, как только мог человек в его состоянии. – Прости.

Наконец Маркус оказался в сидячем положении, без посторонней помощи взял стакан и выпил. Удивительно, но чувствовал он себя как победитель.

– Ты выглядишь гораздо лучше, – произнесла Гонория, моргая и избавляясь от остатков сна. – Я… я… – Она снова моргнула, но теперь, кажется, пыталась не заплакать. – Я так рада снова видеть тебя.

Он кивнул и протянул ей пустой стакан:

– Еще, пожалуйста.

– Конечно. – Она налила еще и передала стакан обратно. Маркус жадно выпил, выдохнув, только когда воды больше не осталось.

– Спасибо. – Он вернул стакан Гонории. Она взяла его, поставила, а потом села в кресло.

– Я так беспокоилась о тебе, – сказала она.

– Что случилось? – спросил Маркус. Он помнил отдельные эпизоды – ее мать, ножницы, гигантского кролика. И то, как Гонория назвала его своим счастливым талисманом. Это он запомнит навсегда.

– Доктор дважды осматривал тебя, – начала она рассказ, – доктор Уинтерс. Молодой доктор Уинтерс. Его отец… Честно говоря, я не знаю, что произошло с его отцом, но меня это не волнует. Он даже не посмотрел на твою ногу. Не увидел твоей воспалившейся раны. Если бы он увидел ее раньше, возможно, все было бы иначе. – Она раздраженно сжала губы. – Но возможно, и нет.

– Что сказал доктор Уинтерс? – спросил Маркус, потом уточнил: – Молодой.

Она улыбнулась:

– Он думает, ты сохранишь ногу.

– Что? – Он замотал головой, пытаясь понять.

– Мы боялись, что придется ее отнять.

– Боже милосердный. – Он почувствовал, как тонет в подушках. – Боже милосердный.

– Пожалуй, даже хорошо, что ты об этом не знал, – мягко произнесла Гонория.

– Боже милосердный. – Он не мог даже представить себе жизни без ноги. Наверное, никто не может, пока не придется.

Гонория взяла его ладонь в свою.

– Все будет хорошо.

– Моя нога, – прошептал он. Ему хотелось немедленно сесть и проверить, на месте ли она. Он заставил себя лежать спокойно. Наверняка Гонория посчитает глупостью его желание самому увидеть свою ногу. Но она болела. Болела сильно, и он был благодарен боли. По крайней мере он знал – нога там, где ей и полагается быть.

Гонория прикрыла рот рукой и широко зевнула.

– Ой, прости меня, – сказала она, закончив. – Боюсь, я не очень много спала.

Маркус почувствовал себя виноватым.

– Это кресло неудобно для сна, – заговорил он. – Тебе следует воспользоваться другой стороной кровати.

– О, я не могу.

– Вряд ли это будет непристойнее, чем все случившееся раньше.

– Нет, – ответила Гонория, судя по виду, готовая рассмеяться, если бы не так устала. – Я действительно не могу. Матрас еще не высох с тех пор, как мы чистили твою ногу.

– О. – И тут он засмеялся. Ему было смешно. И ему было очень приятно наконец улыбнуться.

Она немного поерзала в кресле, устраиваясь поудобнее.

– Может, мне стоит улечься поверх одеяла? – предположила она, оглядывая свободное место.

– Как пожелаешь.

Она утомленно вздохнула:

– Ноги могут промокнуть. Но кажется, мне все равно. Мгновение спустя она уже была на кровати, лежала на одеяле. Маркус тоже лежал на одеяле, но поверх было накинуто еще одно – только нога оставалась снаружи.

Гонория снова зевнула.

– Гонория, – прошептал он.

– Ммм?

– Спасибо.

– Ммм.

Прошло еще немного времени, и он сказал – потому что должен был:

– Я рад, что ты здесь.

– Я тоже, – сонно пробормотала она. – Я тоже.