Точное изложение православной веры

Конечно, то, что предшествует соединению, будет говориться относительно Него и после соединения; а то, что следует за соединением, прежде соединения никоим образом [в отношении к Нему неприложимо], если только не[226] пророчески, подобно тому как мы говорили. Того же, что есть в соединении, три образа. Ибо, когда говорим сообразно с лучшею частью Его, то говорим об обожествлении плоти, и соединении с предвечным Словом, и превознесении ее, и о подобном, показывая прибывшее к плоти богатство вследствие как соединения, так и тесной связи ее с высочайшим Богом Словом. Когда же говорим, имея в виду[227] худшую часть Его, то говорим о воплощении Бога Слова, вочеловечении, лишении, бедности, уничижении. Ибо это и подобное приписывается Слову и Богу вследствие соединения Его с человечеством. А всякий раз как говорим на основании обеих частей вместе, то говорим о соединении, общении, помазании, тесной связи, сообразности (Рим. 8, 29) и подобном. Итак, по причине этого третьего способа предлагаются и два способа, о которых сказано прежде. Ибо через соединение показывается, что и то, и другое получило вследствие связи с тем, которое вместе с ним находится, и проникновения [одного в другое]. Ибо говорится, что по причине ипостасного соединения плоть была обожествлена и сделалась Богом и причастного такому же Божеству, какому — и Слово; и что Бог Слово воплотился и сделался человеком, и был называем тварью и именуем именем новым (Ис. 62, 2)[228]; не потому, что два естества переменились в одно сложное естество, ибо невозможно, чтобы в одном естестве одновременно оказались противоположные естественные свойства; но потому, что два естества ипостасно соединились и имеют неслиянное и неизменное проникновение друг в друга. Проникновение же произошло не со стороны плоти, но со стороны Божества; ибо невозможно, чтобы плоть проникла через Божество; но Божественное естество, однажды проникая через плоть, даровало и плоти неизреченное проникновение в отношении к нему, которое, конечно, мы называем соединением.

Должно же знать, что в первом и втором образе того, что бывает в соединении, созерцается взаимность; ибо когда говорим о плоти, то говорим об обожествлении, и соединении с предвечным Словом, и превознесении, и помазании. Ибо это исходит от Божества, но созерцается относительно плоти. Когда же говорим о Слове, то говорим о лишении, воплощении, вочеловечении, уничижении и подобном, что, как мы говорили, переносится от плоти и к Слову, и к Богу, ибо Сам Он добровольно потерпел это.

Того же, что последовало за соединением, три образа. Первый, которым изъясняется Божественное естество, в каковом роде это изречение: Аз во Отце, и Отец во Мне (Ин. 14, 10); и: Аз и Отец едино есма (Ин. 10, 30). И все, что приписывается Ему прежде вочеловечения, это будет приписано Ему и после вочеловечения, кроме того, что Он [тогда еще] не принял плоти и естественных ее свойств.

Второй, которым изъясняется человеческое естество, в каковом роде это изречение: что ищете Мене убити, Человека, иже истину вам глаголах (Ин. 7, 19; 8, 40); и это: тако подобает вознестися Сыну Человеческому (Ин. 3, 14), и подобные.

Того же, что приличным человеку образом говорится и написано о Христе Спасителе, сказано ли то было Им, или сделано, шесть образов. Ибо одно из этого и было сделано, и было сказано естественным образом в целях домостроительства, как, например, рождение от Девы, как увеличение, так и преуспевание сообразно с возрастом, голод, жажда, усталость, слезы, сон, проязвление гвоздями, смерть и подобное, что есть естественные и беспорочные страсти. Ибо, хотя во всем этом находится соединение Божеского естества с человеческим, однако же веруется, что поистине это принадлежит телу, так как Божеское естество не терпело ничего из этого, но через это устраивает наше спасение.

Другое и было сделано, и было сказано для вида, как, например, когда Он спрашивал: где положисте Лазаря? (Ин. 11, 34), когда Он шел к смоковнице (см. Мф. 21, 19)[229], когда уклонялся или незаметно отступал (см. Ин. 8, 59), когда молился (см. Ин. 11, 41), когда творяшеся далечайше ити (Лк. 24, 28). Ибо в этом и подобном Он не имел нужды ни как Бог, ни как человек; однако же принимал вид, как прилично человеку, где именно[230] требовала нужда и польза, как, например, молился, для того чтобы показать, что Он не противник Богу, и чтобы почтить Отца[231] как Свою Причину. Спрашивал Он не потому, что не знал, но для того, чтобы показать, что Он, будучи Богом, вместе с тем[232] поистине есть и человек. Незаметно отступал Он для того, чтобы научить нас не подвергать себя безрассудно опасностям и не оставлять себя на произвол.