Todo negro (сборник) (СИ)

Развлекаться было особо нечем, а посему я решил почитать, на что в столице время находилось редко. Наличие на полках романов Энн Райс показалось мне весьма ироничным в контексте всей ситуации. Я даже полистал один из них, давно знакомый: весьма женская проза, конечно. Какие там великолепные вампиры! Даже лучше, чем в исполнении Круза и Питта. Ах, эстетика. Были бы настоящие вампиры похожи на этих…

Дурное чтиво. Я отыскал томик Хэмингуэя и на пару часов перенёсся в зелёные холмы Африки.

Потом и читать наскучило. Послонявшись без толку по дому, я выбрался на открытую веранду — и обнаружил там не только гири Вована. На плетёном кресле валялся аккордеон.

Почти забытые музыкальные навыки тут же попросились наружу. Скоро, сидя в том самом кресле, я уже мучил потрёпанный инструмент и напевал:

Чёрный ветер гудит над мостами,

Чёрной гарью покрыта земля.

Незнакомые смотрят волками,

И один из них, может быть, я…

Вряд ли многоуважаемый автор одобрил бы моё исполнение, но в конце концов — какое его собачье дело? Как известно, давно наступила «смерть автора», для произведения теперь ничего не значит присвоение авторства, оно живёт своей жизнью, бла-бла-бла… Главное — мне стало чуть-чуть веселее, а в сложившемся положении это уже успех.

Моя жизнь дребезжит, как дрезина,

А могла бы лететь мотыльком;

Моя смерть ездит в чёрной машине

С голубым огоньком…

Не сразу я заметил, что за мной наблюдают.

Обычно-то держу ухо востро, просто так к вашему рассказчику не подберёшься. Однако Вован справедливо заметил: нынче я был не в форме. Трудно с этим поспорить и нечему удивляться.

Это была женщина. Если точнее — молодая девушка: она стояла за сетчатым забором, почти сокрытая ночным мраком. Только силуэт, но сделай незнакомка ещё шаг — и её удалось бы рассмотреть в лунном свете. Я не подавал вида, что заметил её: продолжал играть и петь.

Не корите меня за ухарство,

Не стыдите разбитым лицом.

Я хотел бы венчаться на царство

Или просто ходить под венцом…

Успел ещё раз пропеть строчки о смерти, ездящей на машине с голубым огоньком, когда слушательница наконец приблизилась. Её голос звучал куда приятнее моего.

— Вы очень красиво поёте.

— Неправда. Но спасибо.

Она действительно оказалась совсем молоденькой: не старше двадцати. И очень красивой — это я сразу заметил. Хрупкая блондинка с короткой стрижкой. Кожа бледная-бледная, почти прозрачная, как рисовая бумага. Очаровательно.

— А тут давно никто не поёт. Вообще жизни не стало: все уехали в город. Только старики теперь живут… да я. А меня Настя зовут.

— Очень приятно.

Иногда и вежливые слова могут прозвучать обидно. Она явно расстроилась.

— Вы не хотите со мной разговаривать?..

— Если честно, я сейчас ни с кем не хочу разговаривать.

— Тогда можно… я вас просто послушаю? Спойте ещё.

Хоть это и было немного странно, Насте я не отказал. Какое-то время загадочная гостья стояла за оградой, слушая о песню том, что нельзя купить судьбу в магазине. И другие песни тоже. А потом исчезла в ночи — совсем неожиданно, я даже этого не заметил.

***

То ли музыка тому залогом, то ли неожиданная встреча с Настей, то ли долгий сон (которого так давно не было)… а может, и всё вместе — но мне стало полегче. Я опять провалялся весь день в полутёмной спальне, не разлепляя глаз, а уже после заката почувствовал себя бодрым и решил, что пора приступить к физическим упражнениям.

Как говорится, в здоровом теле — здоровый дух! Очень скоро я крутил педали велосипеда, про который говорил Вован.

Аппарат был, конечно, раритетный: старше Насти уж точно, а скорее ровесник её маменьки. Скрипели спицы и цепь ужасно, сидушка оказалась неудобной, да и по росту велик мне плохо подходил — но я не жаловался. Свежий ночной ветерок в лицо, трепавший волосы и на ровном месте порождавший ощущение свободы — пусть ложное, но такое приятное — что ещё было нужно?

Сам не знаю, почему я поехал в сторону города.

Менее отвратительным этот урбанистический монстр для меня не стал. Я по-прежнему видел в городе лишь гнетущее, нездоровое и угрожающее, однако что-то к нему потянуло — вроде непреодолимого желания смотреть вниз, когда стоишь на большой высоте. Да-да, так всё и было. Скользя вдоль безликих многоэтажек, я задирал голову — но на деле будто в пропасть глядел.

Счёт времени в последнюю неделю оказался утрачен, так что какой сегодня день — я не знал. Видимо, не пятница или суббота, потому что новостройки спали: всем завтра на работу. В центр, в самое чрево этого чудовища с зубами из стекла и бетона. Не позавидуешь.

Хотя многие в этих домах наверняка были счастливы. А я? Мне простое человеческое счастье давно не светило, конечно.

Погоревать о тяжёлой судьбинушке, за извечными чёрными полосами которой недавно и вовсе показалась задница зебры, я особо не успел. Едва рефлексия захватила мозг, оставив управление транспортом на чистые рефлексы и словно одеялом голову накрыв, как пришлось вернуться в реальность — жёстко, без прелюдии.

На велодорожке, идущей вдоль жилых домов, кто-то стоял.