Todo negro

Мистер Кларк, с юности бывший ярым противником всякого рода республиканцев, запустил смартфон куда подальше — всё равно уже не пригодится. Лифты не работают, так что никакой надежды спастись с одного из верхних этажей 310-метрового здания нет.

Коллеги Кларка либо пытались установить рекорд в скоростном спуске по лестницам Library Tower, либо самым жалким образом истерили по углам офиса. В отличие от них, начальник юротдела решил умереть с достоинством. Это здание спроектировано, чтобы выдержать 8 баллов по шкале Рихтера, но не атаку Мексиканца. Глупо тешить себя иллюзиями.

Небоскрёб ходил ходуном — так самолёт в самой страшной турбулентности не трясёт. Толстые оконные стёкла звонко лопались одно за другим, офисные переборки сминались гармошкой, мебель опрокидывалась. Осыпался подвесной потолок: плитки выпадали, как выбитые зубы, а из открывающихся тёмных проёмов вываливались пучки проводов, напоминающие Кларку кишки. Как ни странно, свет до сих пор не вырубился: болтающиеся галогеновые лампы противно мигали.

— Бежим, мистер Кларк, бежим!

Это холёный паренёк, пару лет назад окончивший Беркли, вдруг вышел из ступора и тоже решил «спасаться». Кларк только отмахнулся, и не зря: парнишка даже до выхода из офиса не добежал, что говорить о лестнице. Перед окном напротив как раз возник огромный кусок плоти, подобный среднего размера киту — будь у кита на голове был пожелтевший ноготь, с бурой коркой на месте содранного заусенца и плотной грязью под краем.

Палец Мексиканца выдавил стекло и уверенно проник в нутро офиса, сокрушая всё на своём пути. Убегающего беднягу из Беркли он размазал по стене: кровь брызнула во все стороны, как из прихлопнутого комара. Шлёп! Вот и нет перспективного яппи.

Мексиканец заглянул в офис. Ничего, кроме его глаза, в окне перед Кларком теперь не было — зрачок, коричневая радужка, густой красный узор сосудов на воспалённом белке. Поди объясни этому уроду, что построивший на границе стену Трамп никогда не получал твоего голоса.

— ¡Soy mexicano! ¡Soy mexicano! — голосил из-под опрокинутого шкафа мигрант-уборщик.

Плевать ему, amigo, что ты тоже мексиканец.

Верхушка небоскрёба, похоже, наконец отломилась. Пол резко наклонился, как горная лыжная трасса, и мистер Кларк заскользил по нему к разверзнувшемуся оконному проёму, даже не пытаясь за что-нибудь ухватиться. Спустя мгновение он сорвался с края: ветер завыл с ушах, довольна рожа Мексиканца осталась где-то наверху.

Перед падающим с трёхсотметровой высоты мистером Кларком раскинулся город, определённо переживающий свой последний день. Была хорошо видна тропа, которую Мексиканец проделал через центр Лос-Анджелеса, шагая по зданиям. Внизу сверкали мигалки, копошились люди, но постепенно всё заволакивала густая пыль.

***

Мануэль Альенде основательно надрался благородным напитком и наконец начал отрабатывать программу, ради которой Делайла терпела эту неприятную встречу.

— Понимаешь, да? Весь мир взвыл, когда Мексиканец начал дербанить этот ваш драгоценный злоебучий Голливуд. И конечно, по нашу сторону границы его сразу полюбили как родного, едва увидали это в новостях. Мексиканец топчет виллы актёришек-гомиков и актрис-потаскух, о да! Мексиканец ломает башню американского банка! Мексиканец играет в футбол танком-демократоносцем! Прелесть, да? Обосраться можно от счастья, да? Ну, чего молчишь? Не смешно? Не смешно тебе? Не весело? Не смешно? Не весело? А? А?! Ааа?.. Ты, дура?

Мануэль в очередной раз осушил стакан, ударил им по столу.

— Херня из-под ног коня! Мексиканец разнёс половину Тихуаны, прежде чем добрался до границы — но даже у нас большинству начхать. Главное, что гринго выкусили. Кого волнует Тихуана — тут всё равно или американские студентики, или те, кто их обслуживает. Побочный, типа, ущерб, мамок их драть. Вот говорили по вашему телеку всякие седомудые: Мексиканец, мол, обратил внимание на… показал то-сё… символ того-сего… Говна-пирога. Нам он больше вашего показал, вот что я думаю! Про нас же самих…

— Он намеренно разрушал Тихуану?

— Да какое там. Он же отбитый на всю голову. Отморозок, причём конченый наглухо. Просто пёр вперёд, глядя в сторону Сан-Диего. Чего там, машины под ногами? Дома мексиканцев? Плевать ему было — всё сносил и давил. Как всякий настоящий мигрант: так спешил на границу, что больше перед собой ничего не видел. И не оглядывался назад. Несколько тысяч тихуанцев погибли в тот день, но кто ж про них вспоминал, когда ваши дохнуть начали? Своими глазами видел, как Мексиканец снёс колокольню церкви, где меня крестили. Неосторожным, так сказать, движением. А дальше так прямо через дома и попилил — они только хрустели у Мексиканца под ногами. Леденящий душу пиздец.

— Так всё-таки, откуда он появился?