Тогда я иду к вам (СИ)

Те, понятное дело, вцепились еще сильнее. Он подумал, что вывернется. Они подумали, что без поддержки точно не выживут.

Одна из них догадалась, что если избавится от других претенденток на руку ректора — в прямом смысле — то выжить будет значительно легче.

Я отступила к бортику и уселась на него, приготовившись наслаждаться шоу.

— Семок? — спросил мягко забравшийся на тот же бортик Тигра. Он не участвовал в поддержке заклинания, так что решил поддержать меня.

— Давай, — я кивнула.

Мы продолжили смотреть то ли триллер, то ли комедию.

Расхристанный уже слегка Алик пытался кататься.

Девицы пытались избавиться друг от друга.

Эта куча-мала хаотично перемещалась в разные стороны и периодически попискивала.

Наконец, кому-то из блондинок удалось отцепить вмерзшие руки соперницы и отправить ее в путешествие по скользкому льду. Та не растерялась и, падая, схватилась за ногу обидчицы, так что в путешествие отправились обе.

Третья, что осталась на ногах, с победным вскриком обхватила Алика со спины, но вместо надежных объятий получила шубу, которая с него снялась не без помощи прищуренного глаза Тигры.

Алик, почувствовав свободу, вырвался вперед. Девушка, не поняв, что под ней не ректор, а мех, принялась целовать шубу.

Невесты, что начали валяться раньше, ползком добрались до конкурентки с меховушкой.

Та, решив, что у нее пытаются отобрать мужчину, швырнула в них боевым шаром. Шар, не долетев, замерз и вместо того, чтобы взорваться, ударил одну из кандидаток по голове.

Дальше началась бойня.

Даже Алик засмотрелся, как неуравновешенные блондинки мутузят друг друга и пытаются вырвать волосы.

Но потом он очнулся и рявкнул:

— Хватит! Вон!

И подкрепил свой крик заклинанием.

Все троих, фактически, вышвырнуло из оранжереи, так что мы с Тигрой едва увернулись. А блондин поднял со вздохом шубу:

— Истерички! Такую вещь испортили. И вечер…

Я подкатила к нему и печально кивнула:

— А я ведь так старался… хотел, чтобы они стали немного вам ближе… познакомились с вашими любимыми вещами… — аж самой стало грустно.

— Ну-ну, Анж… — ректор смутился. — Поверь мне, я очень ценю, что ты сделал…

Он похлопал меня по плечу.

Я вздохнула. И вытерла навернувшиеся слезы.

— А вечер еще не испорчен. Почему бы не воспользоваться… всем этим?

И мы начали пользоваться.

Снова катались, смеялись, разговаривали.

Потом сняли коньки и залезли на горку. Построили снежную бабу; и я научила ректора делать снежного ангела. Откуда-то полилась чудесная музыка, а лампочки вдруг взлетели и принялись кружиться в хороводе.

Ректор недоуменно посмотрел вверх.

— Простите, — я покаянно вздохнула. — Так было задумано. Я ведь не знал, что мы останемся одни…

Он кивнул, а потом весело прищурился и кинул в меня снежком.

Я в ответ. Причем попала удачнее — это у них тут зима не больше месяца, а я из России все таки.

В ответ в меня прилетел огромный снежный ком.

Ах так?!

Завязался настоящий бой. Мы уже не просто кидались снежками, а охапками снега, толкали и мутузили друг-друга, роняли в сугробы…

Я в очередной раз толкнула Алика, он не устоял на ногах, начал заваливаться и утянул меня за собой.

И мы оба замерли.

Я — лежа на нем. Он — лежа подо мной. Такой красивый. Мужественный.

Тихонько вздохнула.

В глазах ректора мелькнуло выражение непонимания.

Я чуть наклонилась.

Его губы приоткрылись….

— Таратарарашечки тебе в зад! Ты и Анж?! — прогремел вдруг над нашими головами голос.

Бешеный.

Громкий.

И очень знакомый.

Глава 19. Щаз спою!

— Тридцать ше-есть

Тридцать ше-есть

Это много или мало?

Тридцать ше-есть

Тридцать ше-есть

Я еще не начинала…

Я сидела в горячей ванне, полной пены и вкусных запахов, напевала песенку на знакомый с детства мотив и терла уже порозовевшую кожу мочалкой.

День и вечер получился замечательным.

Да и ночь накануне не подкачала.

Правда, сначала было напряженненько. Особенно когда мне пришлось стоять меж двух разозленных мужиков, которые жуть как хотели устроить драку между собой, но стеснялись драться за мальчика.

Было видно, как в их голове сталкивались гордость и предубеждение, шок — это по нашему, вбитые с детства нормы морали и желание…То ли поцеловать, то ли придушить.

Жа-алко их было прям очень.

Но не настолько, чтобы замуж не выходить.

Я не стала напоминать поговорку «глаза боятся — руки делают» или предлагать установить очередность, на ком я буду лежать и когда, а просто пригласила всех вместе отужинать, как собственно, и планировалось. Правда, изначально ужинать должен был Алик с невестами, но мы ж с инквизитором тоже хорошая компания?

Кое-кто, забравший мой шанс на полноценный ректорский поцелуй — а я обиделась, межу прочим — сначала буркнул, что не голоден, но как увидел, что я только лишь пожала плечами и собралась уйти с блондинчиком, тут же пожелал присоединиться. Так что мы вышли за пределы зимы, туда, где под благоухающими розами был накрыт стол, и чинно уселись на стулья.

Двоюродные братья друг на друга не смотрели, кромсали булки и закуски сильными пальцами — тарелки тоже кромсались от этого; на меня смотреть тоже боялись, вдруг целовать опять захотят.