Тогда, когда случится

   За окном по южному быстро темнело, да и на что смотреть? - широко выгороженный колючкой тупик, где, кроме заброшенных, заросших полынью и крапивой дотов, тосковали какие-то пустые склады и кучи бросового горбыля, который разрешили использовать для костров. Разведённые по концам сцепки, эти самые костры красно высвечивали высоченную полынь, косые столбы ограды, да занятый бродячими собаками сортир. Дальше, где-то там за колючкой, за непроглядной под низко-облачным небом чёрной пустошью, дремал и, одновременно, гулял загадочный Моздок. Оттуда то и дело в зону въезжали частные таксисты, фарами просевших от перегрузки "шестёрок" и "девяток" выхватывая радостные братания подвезённых вусмерть пьяных гостей и принимающих их петрозаводцев, в отличие от сибиряков, тоже не чуравшихся "стременной".

   Сибирский ОМОН не пил. Гм, а Иван Петрович, как практически и все "приданные", оказался не готов к взаправдашнему сухому закону отряда и вёз, аккуратно завёрнутую в тёплое бельё, бутылочку настоящей "Мариинской". Правда, мучительных раздумий - куда её теперь девать, не было: в первый же вечер комвзвода Сергей Малоденко, по ходу знакомства со своими новыми подчинёнными не поленившийся провести с каждым отдельную беседу, мягко, и как бы между прочим, порекомендовал по прибытию незаметно сдать весь алкоголь командиру.

   - Вот ты, Старый, ответь: зачем тебе эта поездка? - Обломившись о Воеводу, Колян развернулся к Ивану Петровичу. - Возраст пенсионный, уважаемый, так что жена, поди, в трусости давно не обвиняет. И как, вообще-то, она тебя отпустила? Неужто так надоел? Или ты, типа, решил к пенсии льготами подразжиться?

   Этого вопроса Иван Петрович не просто ждал, а ждал давно, ждал ото всех, ибо ответ на него заготовил ещё задолго до подачи рапорта. Ответ был задуман и продуман, тщательно взвешен, аргументирован и не на раз днями и ночами обсуждён с супругой ещё с осени, поэтому, вразрез коляниной скороговорки, ответ зазвучал обстоятельно грузно:

   - И к пенсии, конечно, нужно подзаработать, чтоб не тыщу восемьсот, а две с какими-никакими копейками выходило, и льготы за "участие" - тоже дело весьма нелишнее. Да и жене от меня, действительно, неплохо б дать отдохнуть. Всё, Коленька, правильно. Но, главное, я по возвращению хочу сыну "газель" купить, "двадцать первую", которая ещё "двести двенадцать". Трёхлеточку, ну, уж не старше пяти. Что б он не хозяина, а на себя ею работал.

   - Да, я знаю! На восемьдесят лошадей: она и подешевле, и на "семьдесят-шестом" ходит! - Колян профессионально пыхнул расширившимися глазами, но Иван Петрович не дал себя перебить:

   - Он, сынок-то мой, парень очень правильный. С головой и с руками, женился недавно, ребёнка ждут. Вот и мы с женой и порешили, что ему такое в самый раз для начала своей жизни будет, он подарок не профукает. Тут ведь, бойцы, понимать нужно, что не всем служить на роду прописано. Не все ж, как мы, без устава не знают, что им и когда делать, а есть такие, кто вполне умеют и сами собой покомандовать. Умеют вне системы жить.

   Иван Петрович наслаждался: вокруг все как-то разом смутились, даже жевать перестали - действительно, в армии и органах одно, тут рамки справа-слева, сверху-снизу, вся жизнь прописана на двадцать лет, и как бы иной раз служба не доставала, но оказаться в автономном плавании... без гарантированного оклада и распорядка... это, правда, не для каждого.

   - Глубокая, однако, мысль. - Колян первый опомнился. - А только ты-то, Старый, если честно, и сам тоже боишься без командования остаться? Давно ведь свой срок выслужил, а чего за погоны-то держишься? И где это у нас, в конвойке, что ли, такое долголетие дозволяют?

   - Не, Коленька, из конвойки я лет пять, как перевёлся. В приёмнике сейчас, бомжами заведую. В конвойке нынче подследственные и осужденные сплошь спортсмены пошли, дерзкие. Их теперь с "макарычем" не устережёшь, если что замыслят. Это раньше - заточки и бритвы поизымал, и спи спокойно, а сейчас голыми руками порубят. Каратисты-ушуисты.

   - Да ну, Старый, чего они могут-то? Решётки, заборы. Всё ж продумано, если не сговор, так и ничего и не случится. Такие стены, проволока под током, видеокамеры теперь всюду - попробуй, дёрнись. Мне кажется, что все побеги только за бабки совершаются.

   - Не балаболь! Теперь, наоборот: зеку есть куда сбежать, есть, где скрываться, а это главный стимул. Хоть в Казахстан, хоть на Мальту дёргай - не достанут. Раньше-то куда бы кто делся? Максимум неделя, месяц попетлял.... Хм, я вот в армии в Монголии служил, артиллеристом. Так там у тюрем вообще стен нет, а зеки не убегают. Наоборот, осуждённые от места заключения отойти боятся.

   - Это как же?