Тогда, в дождь

Эх, Марго!.. Мы с тобой могли бы дружить, Аурис, словно между прочим проронила она (Ауримас зашел одолжить книжку и застал ее в халате); разумеется, если бы глаза у тебя были другие… Глаза? Какие глаза, Марго? Карие? Зеленые? Или жгучие, как у Мике? Ах, мальчишечка ты мой зеленый, томно махнула она рукой (на подбородке, словно черный жучок, дрогнула крохотная родинка); при чем тут Мике… Ведь там, куда явится Мета, мне, серой козявке… И надо же было мне, дуре набитой, выбрать себе такую подругу… которая ребят прямо из-под носа… Ребят? Но она замужем, Мета — она Грикштене… Парнишечка ты мой желторотый, если бы это имело значение… Ладно, что ты хотел? Опять латынь? Эх, Ауримас, будь у меня другое сердце… не то что у Меты или… я бы, Аурис… Она не договорила — в коридоре послышались шаги, а затем и осторожный кашель Вимбутене — та поспевала всюду; Ауримас взял учебник и вышел, не успев понять, что значили эти слова Марго; да мало ли что взбалмошной студентке…

«Такой красавицы, как Мета… во всем Каунасе!..»

Попробуй пойми ее, эту Марго. То говорит одно, то другое. В зависимости от настроения. Или еще от чего-нибудь. От кое-чего. От кое-кого.

Теперь Марго шла впереди, мелькая своими соблазнительными подколенками, подцепив под ручку Гарункштиса, искрясь молодостью и весельем, скорее всего она и думать позабыла про тот разговор, который и возник, собственно говоря, случайно, походя; Мике едва поспевал за нею. Он что-то рассказывал, по обыкновению совершенно упиваясь собственной болтовней; и Марго слушала, поминутно оглядывалась и кивала Мете; та в ответ улыбалась. Но, как и подобает пожившей женщине, Мета улыбалась (по крайней мере, так чудилось Маргарите) чуть грустновато, будто под надзором чьих-то строгих глаз; а с чего бы ей, спрашивается, грустить?

Действительно, с какой стати, — и Мета, словно разгадав мысли подружки, вдруг энергично откинула голову, тряхнула волосами, дернула плечами; волнами рассыпались светло-пепельные пряди — да, пепельные и не такие гладкие, как у тебя, Ийя (этим вы, быть может, и отличаетесь друг от дружки); взметнулись, опали и снова изящно легли на воротник пальто, накрыли плечи — словно дымка; матовая вуаль января; о чем ей грустить? Разве не красиво кругом? Не прекрасен вечер? И разве не трогательная парочка — Марго с Гарункштисом — идут, болтают всякий вздор, — замечая перед собой лишь эту дорожку, лишь вечер, деревья; о, если бы и она могла так же, если бы смела… Что-то должно произойти для того, чтобы и она, Мета, могла быть такой, как Марго, — такой же легкой, свободной и непринужденно бездумной, поскольку в глазах мужчин это…

Ну нет, Ауримас не таков, он совсем дитя, хотя и большое, взъерошенное; весь во власти томительной, непостижимой для нее грезы — пока еще во власти… Посмотри, посмотри на меня призывали глаза Меты… Ты права, Марго, о чем нам грустить! Мы не старухи! И не последние уродины. И разве мы не можем заронить кое-кому в душу ту искру, которая и опаляет, и согревает, и манит, разгораясь жарким сердечным пламенем? Сердце за сердце, ласка за ласку… Однако же… Ласка за ласку? Это уж слишком, Метушка, это чересчур, далеко же ты зашла в своих помыслах; радуйся и тому, что… Этому вот часу, этой минуте. Радуйся этому вечеру, слышишь?.. Что правда, то правда — я рада; я хочу радоваться, вот и ладно; мне нужна радость… Это мне дано — тишина заснеженного парка, поскрипывание снега под ногами, мягкие сумерки, — даровано самой природой, которая одна пребывает вечно, и ей, единственной, я верю; все дано мне — ликовать, бесноваться, порхать мотыльком, дано сейчас идти рядом с этим угрюмым, смуглолицым пареньком, мрачным, взъерошенным, упрямым, но и славным — при всей своей мрачности; дайте же мне порадоваться ему…

И она полыхнула глазами, желая услышать его, Ауримаса, голос — в нем звучит еще давняя греза былых дней; этот голос напоминал ей голос иной поры, при одном воспоминании о которой дух захватывало, Ауримас молчал. И не взглянет, вот чудак, право слово, он ничего не понимает; вперив взгляд своих голубых, слегка затуманенных глаз вдаль, он рассеянно блуждает этим взглядом по вершинам деревьев — странно, что ни говори; что там увидишь… что найдешь? Я здесь — гляди на меня! Ко мне обрати глаза, слышишь? Потому что я нужна тебе, я знаю. Я — мои глаза — мой голос — походка — я. И я знаю это, ибо я — Мета Вайсвидайте, та гимназистка, старинная знакомка… ибо я это я… Жанетта Макдональд, которую ты… вы все… ведь я знаю…