Тойво - значит "Надежда" 2. Племенные войны.(СИ)

Отжали пижинских ухарей к окраине, потому что они уже собирались со всей тщательностью еврейским вопросом заняться. Засели они по канавам в ближайших деревнях, Юргелице, Мегреге и Верховье, и местное население принялись отстреливать: пастухов с коровами, учителей с детишками, женщин с мешками. Когда же подожгли книги в юргельской школе, терпение у народа иссякло.

Пришел коммунист Моряков с сотоварищами, митинг провел о Карле Марксе, поклялся Вовой Лениным и одного за другим отловил расшалившихся бандитов. А отловив, тут же расстрел с приговором учиняли. Сами себе судьи.

Прознав про это, убежали оставшиеся в живых пижинские мужики по домам, а оружие спрятали.

Но пришли финны-освободители, давай карелов-ливвиков освобождать. С Ладоги пришли, в Пижах задержались. В это же самое время в Мегреге в клубе проходил агитационный спектакль с участием всяких активистов. В разгар постановки некто Трифонов вбежал в зал и сказал, что финны Обжу захватили, и выбежал обратно.

Комиссар Госман приказал сохранять спокойствие, да куда там - уже и дымом попахивает, уже и огонь со стропила на стропило перескакивает. Ломанулся народ на улицу - а там стрельба. И так-то ни черта не видно, а тут пули со всех сторон летят. "Финны!" - кричит народ. Госман первым бросился в поле, но сломался, споткнулся и завалился на грязный снег. "Какие, к чертям собачьим, финны? Они же в Обже!" - сказал он и умер.

И Моряков на помощь не пришел - отстреливался Моряков в доме у Вацлава.

Кто палил из оружия? Почему палил?

Некогда было активистам разбираться: разбегались, жизнь свою спасали.

Вот в таком лихом месте оказался Тойво в такое лихое время. Вышел из Сааримяги - все пути открыты: можно в деревню Инема пойти, можно, опять же в Пижи, а можно и здесь остаться. За каждым кустом мерещился обезумевший безнаказанностью местный житель.

- Эй, - вдруг, откуда-то сбоку раздался тихий окрик. - Кто идет?

- Антикайнен, - признался Антикайнен. Ничего другое в голову не пришло.

- Ну, ты нас напугал, товарищ Антикайнен, - сказал Оскари, возникая за ним с другой стороны. - Мы едва войной на Сааримяги не побежали.

Тойво облегченно вздохнул и даже вытер проступивший на лбу пот.

- Товарищи! - сказал он. - Вылазка на Сааримяги отменяется. Как же я рад, черт побери, что вы не раскрылись!

- Хм! - сказал Кумпу.

- Хм! - сказал Матти.

Тот мужичок, что сидел со своей корягой в бараке, видел, как завернули Тойво с пути и отправили прямиком в финский плен. Он сразу же предположил, что такие парни просто так по дорогам не ходят. Поэтому пошел прямиком в лес, ориентируясь по следам, оставленным Антикайненом. Мужичок - еще тот следопыт - вышел к посту красногвардейцев и, обрадовавшись, что его тут же не стрельнули, рассказал, как дело было.

Бойцы посовещались, призвали на помощь боевой опыт и чувство здравого смысла и решили: это дело надо подождать. Бежать в деревню лихим кавалерийским наскоком - это и себя погубить, и, безусловно, Тойво разоблачить.

Да мужичок еще хвалил этих финнов: мол, красных не ищут, мол, карелов-активистов не отстреливают, мол, все с большими ушами.

- Это диверсанты, так что нас они не интересуют, - объяснил Антикайнен. - Вот если бы они были у нас в тылу тогда - да. А так получается, что это мы у них в тылу. Надо двигаться к Лодейному полю. Там финская армия, там и пошумим.

Мужичок-следопыт указал отряду Тойво дорогу в местечко Габаново - по пути к реке Свирь, где финнов отродясь не было. Да и вообще, кроме набегающих рыбаков вообще никого никогда не было, можно было выслать разведку, а самим переждать под крышей какой-нибудь рыбацкой хижины.

- Странный у нас рейд получается, - говорили диверсанты. - Ходим-бродим, грусть наводим. Немцев испугали, сами финнов испугались, ни разу даже не выстрелили. Весь Первомай - псу под хвост.

Второго мая, получив разведданные, отряд Антикайнена совершил налет на Лодейнопольскую комендатуру. Пленных тоже не брали - в самом деле, куда их девать-то?

В здании бывшего банка было не более шести человек. Вне здания маялись по служебной надобности еще порядка девяносто четыре воина-интернационалиста: четыре из них ходили патрулем, восемь караулило переправу через реку Свирь, трое пьянствовало в трактире, тридцать девять укрепляло оборонительный редут на обочине дороги Лодейное поле - Волхов, восемь наблюдали с самых высоких мест советскую территорию, десять - ковырялись в носу, ожидая результатов наблюдений, прочие спали в специально отведенных для этого местах.

В комендатуру вошел Оскари, протиснувшись в узкий проем двери, сел за стол и тяжело, как после выполнения работы, вздохнул.

- Was ist das? - спросил комендант.

- Naturlich, - ответил Кумпу и добавил. - Сдавайтесь.

- Красный? - спросил кандидат в офицеры Пекка Палосаари и, задохнувшись в гневе, прокричал. - Караул!

На сигнал тревоги финны отреагировали согласно штатному расписанию: караульные похватали оружие и побежали на зов. Вестовой через заднюю дверь помчался в комендантскую роту.