Токей Ито (Художник А. Громов)

– Это еще что за краснокожий пес? – шепотом спросил он. – У индейца отличный жеребец! Мне кажется, будто я его уже видел! Адамс наверняка знает, кого к нам сюда притащил.

Во время этого разговора индеец сидел верхом, неподвижный как статуя. Вокруг него образовалась пустота. Любопытные рядовые обступили его кругом, но близко подходить не отваживались.

Адамс испытывал глубокое отвращение к лейтенанту Роучу, хотя в этот день увидел его впервые.

– А как же, – отвечал Адамс непочтительно и нелюбезно, – еще бы мне не знать, кого я привел в форт.

– И кого же?..

– Вождя Медвежьего племени.

Смит и Роуч так и подскочили от негодования, а вместе с ними и обступившие индейца рядовые. К ним проник предводитель врагов!

– Адамс! – крикнул Смит. – Это же краснокожий бандит, тот самый, что убил уже многих наших людей, а сегодня ночью напал на колонну!

– Он самый, майор. Он хочет с вами поговорить. Думаю, он приехал на переговоры.

– Адамс, такого своеволия и глупости я от тебя все-таки не ожидал. Что значит «на переговоры»! Этот мерзавец уже предательски убил не одного нашего, похитил наше оружие и уничтожил наш конвой…

Смит повернулся к индейцу:

– Дакота! Ты напал на нашу колонну и вырезал наших офицеров и рядовых. Для нас ты бесчестный разбойник и убийца! И сейчас ты приезжаешь сюда с незавязанными глазами? Ты не воин, ты шпион! По нашим законам… шпионов ждет виселица.

Адамс мрачно посмотрел на майора. Как он мог такое сказать? Майор плохо представлял себе нрав и обычаи индейцев. Любой дакота ценил слово мужчины и никогда не нарушал его. Смерть на виселице считалась у индейцев ужасным позором. Даже угрожать повешением молодому военному вождю означало нанести ему оскорбление, которое не могло не привести его в ярость.

Глаза дакота угрожающе сверкнули.

– Майор Смит! Я приехал сюда открыто. В форт меня привел один из ваших людей. Я свободно уеду отсюда, как прибыл сюда, иначе вы негодяй, а не мужчина!

Кровь бросилась Смиту в лицо, на висках выступили жилы.

– Краснокожий пес! Ты не достоин того, чтобы с тобой обходились, как требует офицерская честь! Однако я поступлю так, как обязывает меня не данное тебе слово, а мои представления о долге. Если Адамс обещал тебе неприкосновенность… Адамс! Ты же обещал?..

– Да, разумеется, – упрямо отвечал тот.

– Что ж, значит, мы позволим тебе уйти, краснокожий. Я не терплю лжи и обмана. Уходи… Но в тот миг, когда выйдешь за ворота, мы объявим тебя вне закона и твоя жизнь будет в наших руках.

Вождь огляделся, как будто что-то соображая.

– Хорошо, – сказал он потом, – будь по-вашему. Я уеду отсюда свободно, как приехал сюда. В тот миг, когда я буду за воротами, поступайте со мной, как вам вздумается, и попытайтесь меня убить. Я сказал, хау!

Столпившиеся вокруг гарнизонные солдаты выразили свое согласие с решением коменданта и вождя. С их точки зрения, оно означало для индейца смертный приговор. Он просто выбрал пулю вместо веревки.

Адамс подошел к коменданту.

– Господин майор, – произнес он, – я совершил ошибку. Но то, что сейчас произойдет, уже настоящее убийство.

– Замолчи, вольный всадник Адамс. У краснокожего хватит мужества распорядиться собственной жизнью. Он сделал свой выбор, и баста!

Вольный всадник бросил взгляд на индейца, на лице которого промелькнуло насмешливое выражение. На миг дакота встретился глазами с белокурым Адамсом, и веки его едва заметно дрогнули, он чуть прикрыл глаза, словно говоря: «Предоставь это дело мне».

Адамс отошел в сторону.

В это мгновение раздались два выстрела. Адамс стремительно повернулся. Он еще успел заметить струйку дыма над дулом пистолета, который сжимал в руке майор. В нескольких метрах от майора замер с окровавленной рукой лейтенант Роуч. Его пистолет упал на землю, один солдат подобрал оружие.

– Я не дал совершиться клятвопреступлению, – произнес седовласый майор. – Лейтенант Роуч, вы же знали, что краснокожему обещана неприкосновенность, пока он не вышел за ворота!

Поднялся ропот, судя по которому, никто не стал на сторону лейтенанта. Роуч в ярости растолкал толпу и исчез в комендатуре. Задним числом Адамс восстановил для себя всю последовательность событий. Роуч коварно прицелился в индейца, но в тот миг, как он нажал на курок, Смит своим выстрелом выбил у него из руки оружие, поскольку иным способом не мог предотвратить нападение. Адамс возликовал. Все-таки майор был честный солдат, пускай даже и чудак с весьма странными взглядами.

Смит приказал открыть ворота. Часовой медленно распахнул створки, отведя их наружу. У ворот или тотчас за ними столпилось немало вольных всадников и солдат. Некоторые вскочили на коней, которых до сих пор держали под уздцы, и выехали за ворота, чтобы наверняка преградить путь индейцу. Несколько человек подались к бойницам, прорезанным в палисаде, но сделали это неохотно, только повинуясь особому приказу майора, так как полагали, что не смогут вести огонь из этих сторожевых постов, если случится перестрелка. По их мнению, краснокожий, если захочет уйти из форта живым, будет прорываться через ворота.