Токио. Долго и счастливо

37

Оказывается, Токио – это город романтики, прощения и милосердия. С тех пор как в журнале Women Now! опубликовали статью, за воротами дворца стали появляться плюшевые медведи, фонарики, оригами, тарелки с дораяки и записки. Гвардейцы собирают подарки в охапки и, убедившись, что они безопасны и кукла каваи не стреляет лазером из глаз, приносят их мне. В основном их шлют девочки-подростки. На записках в форме сердечек они выражают безграничную поддержку моим не сложившимся с Акио отношениям. Приходят письма и от японцев, рожденных за рубежом. В моих словах они узнали себя и хотят поделиться своей историей. Отклик ошеломляющий. Никогда не думала, что способна разжечь такое пламя. Я обязана ответить всем и каждому, кто оставил адрес. Господин Фучигами не в восторге от этой идеи, но все-таки выделил время в графике на ответы. Так и живем.

– Ого, вас приглашают на свадьбу, – говорит Марико. В руках у нее приглашение с изящной надписью. Я обратилась к фрейлине за помощью разобрать груды писем.

– Положите его в стопку «всякое», – отвечаю я.

– А как насчет этого? – Марико держит записку, привязанную к букету. – Это настоящее предложение руки и сердца. – И открывает ее. – Он заявляет, что его годовой доход превышает пять миллионов иен. О, тут еще и фотография! Да и выглядит он небезнадежно. – Она показывает мне снимок. Он вдвое старше меня. Его темная шевелюра срочно нуждается в стрижке.

– «Всякое», – отвечаю я, потирая виски. Возможно, я откусила больше, чем способна прожевать. Мама предложила остаться помочь, но я видела: ей не терпится вернуться в Штаты. Все окружающие меня средства массовой информации приписали ей серьезную степень отшельничества (якобы она испытывает непреодолимое желание сидеть дома с занавешенными шторами и пьет нефильтрованную воду из-под крана). Папа собирается скоро навестить ее. Я поеду с ним. Эти двое по-новому трактуют термин первые шаги – вне границ.

– Все чудней и чудней, – замечает Марико, открывая маленькую коробочку с остатками золотой оберточной бумаги – скорее всего, гвардейцы постарались.

– Что там? – спрашиваю я, продолжая писать ответ. – Если опять дораяки, то их придется пожертвовать. Нам просто места не хватит.

– Это брелок с вашим именем.

Медленно поднимаю голову, глядя на свисающий с коротких пальцев Марико предмет.

Она копается в коробке.

– Здесь записка.

Подскакиваю со стула.

– Дайте взглянуть. – Беру брелок и записку. Он деревянный, на нем нарисована радуга и вырезано мое имя. Очевидно, что сделано вручную. Для меня. Я рассказала об этом Акио в Киото той ночью, когда мы гуляли, когда мы впервые поцеловались. Что он ответил? Если бы я мог, я бы взял ваши печали и закопал их глубоко-глубоко. Повертев в руках, читаю записку.

Теперь я понял,
Что вопреки ветру и
Снегу с дождем я
Перестал верить в любовь,
Пока не увидел листопад.

Это он. Я знаю, что это дело рук Акио, точно так же, как знаю, что Земля вращается вокруг Солнца. Мое сердце стучит, рвется наружу.

– Когда принесли эту коробку? – Но, не дожидаясь ответа, иду к передней двери, надеваю туфли и выхожу. Рейна тут как тут. Она согласилась быть моим новым главным гвардейцем и каждый час таскала мне ящики с записками от ворот.

– Ваше Высочество, – кланяется она мне.

Я не останавливаюсь. Не могу. Несусь со всех ног прямо к воротам. Рейна за мной. А теперь уже рядом. Бегун из меня никакой.

– Не подходящая для бега одежда, – замечает она.

На мне брюки и шелковая блузка. Я наконец-то убедила Марико в достоинствах штанов: во-первых, карманы, во-вторых, удобство и возможность выйти из машины как человек. На пути собирается все больше и больше гвардейцев. Чем ближе мы к воротам, тем больше их. В руке брелок. Глупо так мчаться. Уверена: меня снова ждет разочарование. Акио не может дожидаться меня. А вдруг может? Швы, которыми я зашила сердце, расходятся. Для него там все еще есть место. И всегда будет.

Недалеко от ворот замедляюсь. Почти вечер. Толпа уже разошлась. Гвардейцам ничего не остается, кроме как открыть ворота, чтобы я не врезалась в них.

– Нет. Нет. Нет. – Рейна непреклонна.

– Простите! – кричу ей в ответ. – Не злитесь на меня. Это из-за любви!

Вот я на тротуаре. Меня заметили. Всего через мгновение удивление проходит, и стоящие поодаль друг от друга вновь собираются в толпу. Гвардейцы выстраиваются вокруг меня стеной. Время замедляется и останавливается. Миную ворота, кивая и улыбаясь людям. Делаю вид, что так все и задумано. Сжимая в ладони брелок, ищу глазами высокого темноволосого бывшего гвардейца с выразительными бровями.

– Принц ни разу не пытался обогнать меня. Такое на моем опыте впервые, – сквозь зубы говорит Рейна. Бедная Рейна. Я обещаю себе загладить перед ней вину.