Токио и плантации жемчуга

В первую очередь нужно было доставать анкеты. Опыт наших предшественников показал, что, если идти стандартным путем, этот процесс растянется на неопределенное время. Один экземпляр анкеты мне предложил по секрету наш сотрудник. Он был в таком же положении, как и я, но в результате бурной деятельности ему удалось раздобыть анкеты и даже с избытком. Самое неприятное состояло в том, что, как нас предупредили, к рассмотрению принимают анкеты только на подлинных бланках. Вооружившись этим бланком, я отправился к Сергею Ивановичу – немолодому человеку, работавшему на ксероксе и делавшему мне в свое время все самиздатов-ские экземпляры. Чувство боязни у него совсем отсутствовало, особенно при виде бутылки.

– Сергей Иванович, – сказал я ему, – на тебя смотрит не только вся Европа, но и Америка. Нужно сделать шесть копий на такой же бумаге, и чтобы мать родная их не отличила от подлинников.

Он взял образец, пощупал, посмотрел на свет и, наконец, сказал:

– Бумага не проблема, тем более, что в посольстве не большие специалисты, и она мало чем отличается от нашей.

– Иваныч, ты уверен?

– На сто процентов. Это не мой экземпляр, это печатал Толя из института. Так что, не трухай. Все уезжают по нашим анкетам. А вот качественно тиснуть я могу только на японской машине, а она у меня разобрана для ремонта. Сечешь?

Я вынул из портфеля бутылку и поставил на одну из машин.

– Машину, конечно можно собрать. Врежешь со мной, так я пойду еще за одним стаканом.

– Иваныч, не могу. Еще много дел.

– А зря. Когда еще придется нам с тобой отметиться! Значит, вопрос с машиной мы решили. Теперь проблема с порошком. Она, косоглазая, уважает только свой порошок.

Я вынул вторую бутылку.

– Балуешь! Придется-таки съездить к Толе. Видишь, как ты мне надрываешь здоровье. А я сегодня думал объявить день трезвости. Тебе на когда?

– Как только, так сразу, – ответил я обкатанной формулой.

– Заходи завтра, только после обеда, чтобы я успел поправить самочувствие.

На следующий день он встретил меня весьма радушно.

– Вот твой подлинник, а вот и копии. – Он вынул пачку листов эдак на 70, отсчитал мне 12 штук. – Это если ты первый экземпляр испортишь.

– А зачем тебе так много? Ты, что ли тоже в путь собрался?

– Нет, я человек патриотический, да вот заказчикам моим не сидится на месте.

И начался у нас тяжелый период сбора документов, беготни по инстанциям, дачи многочисленных взяток за каждую бумажку, уговаривания и слезных просьб. С работы пришлось уволиться.

Документов требовалось бесчисленное множество:

– фотографии на капстрану с растушевкой по 8 экземпляров на каждого человека (почему необходима растушевка и зачем такое количество – непонятно); делали их всего лишь несколько фотоателье и драли за это тоже прилично;

– копии метрик;

– копии брачных свидетельств;

– копии свидетельств о смерти родителей;

– копии свидетельств о разводе, если таковой был;

– разрешение от живых родителей, заверенное нотариусом;

– форма № 3 от жилищно-эксплуатационной конторы;

– регистрация в районном ОВИРе (а там очередь с предварительной записью и ежевечерней проверкой, кто опоздал – исключали);

– получение анкет в районном ОВИРе и их заполнение (печатали их только в одном месте);

– оплата в сбербанке за лишение гражданства по 700 рублей с человека;

– снятие с учета в военкомате;

– протокол техника из ЖЭКа с оценкой состояния квартиры;

– оплата квартиры за 4 месяца вперед (кому пойдут эти деньги– совсем неизвестно, так как новый жилец тоже будет платить за квартиру);

– справка с работы о сдаче трудовой книжки и профбилета.

Наверное, я еще многое пропустил, так как всего и не упомнишь. Кроме этого нужно было снять копии со всех документов (дипломы, трудовые книжки и т. д.), перевести все эти документы на английский и заверить в соответствующем бюро. Кстати, все метрики и свидетельства о браке и разводах тоже нужно было перевести и заверить в бюро переводов. После этого мы в ОВИРе получаем визы (естественно, тоже не без очереди). В общем, все было сделано так, чтобы отъезд не показался отбывающим таким уж легким делом.

ЖИТЕЛИ ИОРДАНСКОЙ ДОЛИНЫ

Интервью в американском посольстве нам назначили на 24 сентября. В назначенный день мы прибыли на собеседование в 9 часов утра первым поездом и тут же отправились в посольство США. Очередь была солидной. В ней доминировали не евреи, а армяне. Это были беженцы, разоренные погромами, потерявшие близких, которые ненавидели три слова: Горбачев, перестройка и ускорение. Я сам незадолго до этого получил письмо от знакомого архитектора-армянина из Баку, который в отчаянии писал: «Найди мне обмен Киев на Баку. В Баку я даю четырехкомнатную квартиру в центре, а в Киеве согласен на любую конуру. Нужно детей спасать».

Наша очередь в посольстве, как и любая очередь, обрастала по ходу дела слухами. Называлась фамилия одной из сотрудниц, к которой лучше не попадать. Естественно, мы попали именно к ней. Она оказалась довольно симпатичной дамой.