Токката и фуга

– Слушай, я не хочу тебя убивать, но у меня нет выхода. Только так я освобожу от тебя Гюль. Я люблю ее, она только моя. У меня не будет никакой жизни, если ты будешь здесь. А ты здесь, как я вижу, надолго, если вообще не навсегда.

Андрей дернулся, голову прокололо болью.

Он никогда не думал – как долго здесь пробудет и куда денется потом. Его жизнью всецело управлял Дмитрий. И если еще три-четыре недели назад Андрея это нисколько не заботило, то сейчас, именно в эту минуту, он ощутил что-то вроде злости на Дмитрия. Слова этого мускулистого турка будто нажали какую-то кнопку, дернули спусковой рычаг.

– Подожди, давай поговорим, – Андрей хотел сказать что-то важное, оно рвалось из глотки, но слова бились внутри о черепную коробку, с тяжестью отлетали назад и пропадали где-то в темноте сознания.

– Не о чем говорить, – турок был одержим. – Мне плевать, чем все это закончится. Но втроем нам тут не бывать, – он вытащил из рукава рубашки обычный кухонный нож и бросился на Андрея.

Один удар пришелся в плечо. За ним сразу последовал второй – под ребра. Оба удара лишь немного расцарапали кожу и легко ушибли мышцы – мало того, что нож был абсолютно тупым, сама его форма не была предназначена для нанесения ударов.

Эдиз глупо и удивленно смотрел на нож, будто пытался прочитать на нем знаки судьбы.

Андрей закрыл голову руками, упал на кровать. Молча стонал.

Турок отшвырнул нож, грубо схватил Андрея за руку, повернул к себе.

– Есть тут нож другой, а? Отвечай, русский. Есть нож?!

Андрей закричал:

– Да не знаю я! Там посмотри, – он указал рукой в сторону ванной.

– Сиди тихо, – приказал Эдиз и побежал в ванную.

В тот самый момент, как он понял, что дверь в апартаменты не закрыта, из коридора до него донесся шум шагов и голос Дмитрия, который что-то беспечно напевал.

Дмитрий вошел в апартаменты в тот момент, когда Эдиз выходил из ванной – ужасный, взъерошенный, потный.

Андрей полулежал на кровати, хватая ртом воздух.

Эдиз и Андрей как полоумные смотрели на Дмитрия. Он встал посреди комнаты. С гадким каким-то удивлением смотрел на них поочередно.

Дмитрий заулыбался, закивал головой, будто до него дошло что-то неизвестное им обоим.

Он медленно уселся на кровать, изобразил раздумье, весело переводя взгляд с одного на другого.

– Дайте-ка угадаю, – смешно облизнулся, – вот значит, что тут у вас, да? Пока меня, значит, нету, у вас тут такой вот мальчишничек приятный, да? А чего же дверь не затворяем, ребятки? Ну чего вы, в самом деле?

Внутри Андрея завертелась карусель. Какие-то бешеные машины и паровозики понесли его в темное пространство, в черные небеса. Скрипели качели, двигались механизмы, летали лодочки. Он тяжело осознавал, что Дмитрий усмотрел в присутствии здесь полоумного турка нечто совсем другое.

Сквозь лязгающую круговерть в голове он услышал свой слабый голос:

– Он хотел меня убить, Дима! Он ворвался сюда, чтобы убить меня!

Эдиз вращал глазами, топтался на полусогнутых ногах, будто обезьяна училась танцевать.

Дмитрий лениво поджал ноги под себя, уселся в позу лотоса. Глаза его блестели, он медленно моргал. Он был под веществами и алкоголем – так он ежедневно латал дыры в разуме, которых появлялось все больше.

– Ну-ка сел к нему на постель, – приказал Эдизу.

Турок повиновался.

Они сидели с Андреем сложив руки на коленях, словно школьники в кабинете директора. Оба всматривались в Дмитрия, каждый видел и думал свое.

Дмитрий, казалось, засыпал: голова его наклонилась, бейсболка сдвинулась набок. Но вдруг встрепенулся, громко кашлянул.

Еле разлепил губы:

– Меня сейчас в Москве проклинают тысячи людей, представляете? Я лишил их квартир. Я украл их деньги. Я нахожусь в международном розыске.

Он еще раз прокашлялся. От этого глаза его закрылись. Ему стоило большого труда открыть их снова:

– Но я здесь. И я здесь хозяин. А люди всегда найдут выход из положения. Особенно нищие люди. И глупые люди. Они покупали квартиры, которых нет в природе. Покупали в погоне за дешевизной. Нищие всегда гоняются за дешевизной, даже если она мнимая, призрачная. Нет еще дома, а квартиры уже продаются! Это кем надо быть? Представляете? Какой-то дядя вроде меня купил всех чиновников. И те позволили пообещать людишкам квартирки. Стали гарантом официальности намерений. Раструбили через прессу, какой дядя хороший. Как дешево он отдает квадратные метры.

Дмитрий запнулся, выдохнул.

– А теперь, – он поднял палец вверх, – они дербанят мою компанию, а меня объявили в розыск. Это после того что все их родственники до пятого колена живут в подаренных мною квартирах… Ах, свинорылые паскуды! Жирномордые пингвины… Я еще подолью солененького на ваши могилы.

Он встрепенулся, повеселел:

– И после того, что происходит, вы думаете, я расстроюсь, что вы тут хотели поиграть в любовь, пока меня нет? Вы серьезно? Да вы просто два дебила. Просто два тупорылых мудака.

Он расхохотался, откинувшись на кровать, вяло раскинув руки.

В этот момент Эдиз бросился на него, вцепился в горло.

Дмитрий захрипел от неожиданности, дернулся, пытаясь сбросить его с себя.