Токсичная любовь

Заехал домой, принял душ, переоделся и перед работой поехал к матери. Дорога заняла около часа. После вчерашнего я уже немного подостыл, право, не знаю, что будет, когда увижу Вольскую. Но что-то мне подсказывает, что на работу она сегодня не придет.

У мамы все было без изменений. Она снова отказалась куда-либо ехать. Все, как обычно. Мы с Ритой ее уговариваем, а она нас посылает очень далеко, в те места, которых нет и в google maps.

Что и говорить, на работу я пришел злой, неудовлетворенный и с головной болью. Словно чувствуя мое настроение, работники разбегались в разные стороны, лишь завидев меня. Еще гребаное совещание в двенадцать.

Зашел в кабинет и тут же ушел с головой в работу. Сидел, просматривал бумаги, но ничего не понимал, начал выискивать орфографические ошибки и неправильные знаки препинания, и нашел их. Подчеркнув их все, отшвырнул документы от себя подальше. Решительным шагом вышел из кабинета, спустился на этаж ниже и рывком открыл дверь кабинета. Миша поднял на меня шокированный взгляд, но я не удостоил его вниманием. Сцепился взглядом с Вольской. Как только из окна увидел, как она паркуется на своем привычном месте, так и не мог думать ни о чем другом.

– Выйди, – приказал Бородину, и тот поспешно выполнил приказ. Какой образцовый работник.

Регина откинулась на спинку кресла и закинула ногу на ногу.

– Чем могу быть полезна, Захар Матвеевич? – лилейным голосом невинно поинтересовалась девушка. А мне задушить ее захотелось. Желание было столь велико, что пришлось сжать ладони в кулаки, чтобы порыв погасить. В три шага преодолел разделяющее нас расстояние и, схватив Вольскую за предплечья, выдернул из кресла, заставляя встать на ноги.

– Какого хрена вчера было? – прорычал ей в лицо.

– Думаю, многие называют это куни, – дерзко ответила девушка и имела наглость улыбнуться мне, отчего я сжал ее предплечья еще сильнее.

– Теперь ты моя должница, тебе так не кажется?

– Нет, – отрицательно покачала головой, – теперь, – выделила это слово, – я тебе ничего не должна, как и ты мне, – сказала и вырвалась из захвата. Скрестила руки на груди.

– О чем, мать твою, ты говоришь? Какой еще долг? – взорвался я и повысил голос. Меня достали эти догадки, бл#ть. Двинулся на Регину, а она от меня.

– Не подходи, – вскинула ладонь.

– А то что? – зло усмехнулся.

– Просто оставь меня в покое! – перешла на крик. – Не трогай, не прикасайся. Хватит меня мучить! Тебе, что, нравится издеваться надо мной? Это твоя извращенная игра, ты получаешь кайф? Нравятся страдания девушек?

– Что ты мелешь, сумасшедшая, какие страдания? – о чем она?

– Такие! Любишь тр*хать глупеньких девочек и бросать их в номере отеля?! Так знай, я уже не та идиотка, какой была раньше, Захар. Сейчас я смогу с тобой справиться.

Мне казалось, что из ее рта вырывается какая-то бессмыслица. Ее затрясло так сильно, что я слышал, как стучат ее зубы. Но не мог уловить суть разговора. В чем меня обвиняют на этот раз?

– Ты можешь просто успокоиться и нормально объяснить все, – уже тише сказал я, это напускное спокойствие стоило огромных усилий. – Какого черта с тобой случилось?

– Ты случился! Семь лет назад! – взорвалась она, яростно жестикулируя. – Ночной клуб «Космос», восемнадцатилетняя девочка в розовом платье, и ты. Ночь в отеле, мой первый раз. Ты толкнул меня на кровать, поставив на четвереньки, тр*хнул, как последнюю шлюху! Взял меня так, что я потом неделю ходить не могла! – ее голос срывается. Она всхлипывает, утирая мокрые от слез щеки. – А наутро швырнул мне деньги и сказал, что я могу пойти в спортзал или покончить с собой, освободив мир от одного чудовища.

– Я не помню этого, – пораженный ее словами, ее истерикой, стою, как идиот, только и могу, что растерянно хлопать глазами.

– Конечно, не помнишь! – кривит губы в едкой улыбке. – Я ведь тогда совсем другой была. Девяносто килограммов наивности, – нервно усмехнувшись, обнимает себя за плечи, но я все равно замечаю, как дрожат ее руки. Регина приближается ко мне. И сейчас в ее глазах столько неприкрытой боли, что мне самому не по себе становится.

– Хочешь правду, Захар? – слегка склонив голову, спрашивает она. Я молчу.

– Я ненавидела тебя, – не дождавшись моего ответа, произносит она обманчиво тихим голосом. Подбородок дрожит, а в глазах слезы стоят. – Я так хотела стать лучше! Стать красивой! Доказать, что я чего-то стою! Ты знаешь, насколько сильно мне хотелось похудеть? Когда одолевал голод, каждый раз, смотря на аппетитные блюда нашей кухарки, я воскрешала в памяти твои слова, брошенные мне. И вместо обеда или ужина изнуряла себя тренировками, выматывалась до потери сознания. Я мечтала, что однажды ты встретишься на моем пути и посмотришь на меня по-другому, – она снова срывается на плач. – Не с отвращением, а с желанием.

– Что ж, ты получила, что хотела, легче стало?

Регина закрыла глаза и начала медленно дышать, а я смотрел на то, как поднимается и опускается ее грудь.

Когда она заговорила, ее голос был сиплый и безэмоциональный.