Токсичные тени

Она втиснулась под стойку, её тело застыло и она дрожала от ужаса.

Оружие. Ей нужно было оружие. Хоть что-то.

Она огляделась. Фритюрницы. Формы для тортов. Формы для пирогов. Контейнеры муки, сахара. Скалка. Её рука вытянулась и схватила её. Лучше, чем ничего. Она всё ещё могла слышать их бормотание и шипение, такое бесчеловечное.

Была ещё стрельба. Стоны. Влажные звуки. Стук. Потом... тишина. Она ждала под прилавком, её сердце было слишком большим для её груди, и стучало, как барабан.

Все ли они мертвы?

Все?

Даже Бен? Джо? Руби Сью? Лежат мёртвыми с нападающими? Это то, что случилось?

Нэнси ужасно нужно было плакать, кричать, делать что-нибудь, кроме как лежать, дрожа, как испуганное животное. Чувство потери - Сэма, а теперь, возможно, и Бена - было огромным и непреодолимым, чувство насилия. Как будто все правила нормальности были наложены на их головы каким-то сумасшедшим хихикающим богом. Она не могла этого вынести, не могла больше.

Она постепенно подтянулась.

Медленные, шаркающие шаги.

Она застыла, страх прилип к ней, как ледяной покров. Нэнси лежала под его тяжестью, дрожа, её мозг отчаянно искал покой тьмы, забвения.

Но она бы этого не допустила.

Она прикусила нижнюю губу, причинив яркую и настоящую боль.

Тишина была тяжёлой, наполненной зловещим потенциалом или отсутствием такового. Кто-то был рядом. Она это знала. Она могла слышать их дыхание. Втягивание с тихим, хрипящим звуком. Теперь громче.

А потом запах... Господи, как тухлое мясо.

Хотя её мозг требовал, чтобы она спряталась, чтобы она была тихой и молчаливой, этого не могло быть. Она осторожно приподнялась на несколько дюймов, вытянула лицо над краем прилавка, чтобы посмотреть, какую форму примет её смерть...

И что-то ударило её прямо в лицо.

Она упала с чёрными точками перед глазами.

Она никогда не теряла сознание, но было близко. Кровь текла из её носа. Она почувствовала её вкус на губах. Реальность полностью вернулась.

Что бы ни ударило её, оно принесло боль, но она не осознавала этого, её разум был теперь занят боевым режимом, готовым сражаться насмерть. У неё всё ещё была скалка. Её кулак крепко сжал её. Когда она двинулась, что-то скатилось с её колен.

Софтбол.

Софтбол?

Ну конечно; естественно. Вот что её поразило. Это то, что...

Перед ней стоял маленький мальчик в грязном помятом синем костюме. Похоже, он только что вернулся с репетиции хора. Семь, восемь лет. Больше не будет. Нэнси попыталась улыбнуться ему, но увидела его глаза, жёлтые, словно круглые луны, полные непоколебимой ненависти. Слепая ненависть не к людям, не к животным, а к чему-то дикому и бешеному.

Да, он был похож на маленького мальчика, но он не был маленьким мальчиком.

Какой-то атавистический кошмар на заре расы, когда люди были хищниками, которые жили только для того, чтобы охотиться и убивать.

Он улыбнулся ей, с его губ текла слюна. Его волосы были растрёпаны, в них прилипли листья, лицо было цвета свежих сливок, но в пятнах и с прожилками грязи.

Не мальчик, а просто существо из могилы.

Нэнси медленно поднялась на ноги.

- Пожалуйста, - сказала она почти до слёз, прекрасно осознавая вес скалки в руке. - Я знаю, что ты болен... ты не можешь помочь тому, кто ты есть, но я не хочу причинять тебе боль. Не заставляй меня.

Он продолжал улыбаться, но не подходил ближе.

- Пожалуйста, - издевался он задыхающимся голосом, полным мокроты. - Я не хочу причинять тебе боль, не заставляй меня.

Затем он начал смеяться холодным лающим смехом, как вопль маньяка.

Нэнси отступила на шаг, мурашки ползли по её коже, и он прыгнул.

Она замахнулась на него скалкой, но промахнулась, когда он врезался в неё, повалив их обоих на пол. Он был диким в её руках, царапаясь пальцами, лягая ногами, тряся головой, щёлкая зубами. Живой и смертоносный, как мешок медноголовых змей, извиваясь и крутясь во всех направлениях, пока Нэнси пыталась скрыться от его зубов. Ощущение было... отвратительное, как живое, дышащее мясо. Ей удалось подцепить его ногой и отбросить назад.

Он врезался в стойку с болезненным мясистым звуком.

Он поднялся снова, жуткая ухмылка распахнула его бледное лицо.

Нэнси опустила скалку, и она врезалась ему в макушку. Она услышала мягкий треск. Он приподнялся, она продолжала опускать скалку, пока кровь не забрызгала ей лицо, а его голова не впала, как гниющая тыква. Когда его череп вскрыли, как консервную банку, содержимое стекало на пол. И даже тогда ей пришлось отрывать его холодные пальцы от своих лодыжек, где они были схвачены мёртвой хваткой. Тыльная сторона его рук была серой и шелушащейся.

Нэнси отшатнулась, почувствовав, как ветер высасывает её лёгкие.

Она упала на колени, захныкала и вздрогнула, наконец, её вырвало.

Тогда она только хотела умереть.

Она убила маленького мальчика.

Вот что с ней сделал этот грёбаный город. Может быть, он не вёл себя как мальчик или даже не был слишком похож на мальчика, но однажды, да, когда-то это было так. Невинный ребёнок, испорченный этим местом, осквернённый. Кат-Ривер сделал это с ним, и она стала последней невыразимой развязкой его прискорбного существования.