Толкин русскими глазами

В прениях, последовавших за докладом, Филимонова, однако, была вынуждена признать, что "существуют толкинисты, и их достаточно много, которые не практикуют занятия магией", и что подобное определение не может применяться ко всем толкинистам. Ее признание подкрепляют слова Кинн и Громова о том, что нельзя стричь всех толкинистов под одну гребенку, что лишь подчеркивает многообразие русского толкинизма.

Анна Сальникова ("Толкинизм в России: становление неорелигиозного движения") критикует как поверхностные недавние статьи в прессе, сравнивающее толкинизм с неоязычеством. Она признает, что, хотя существует множество общих для обеих групп характеристик, есть и ключевое различие неоязыческие группы уподобляются военизированным формированиям, что абсолютно чуждо толкинизму. И неоязычники, и толкинисты пытаются восстанавливать своего рода утраченный "Золотой Век". "В случае толкинизма, основа для реконструкционного творчества находится в квазиисторических хрониках, созданных профессором Толкином в 50-х годах". Толкиновские книги повествуют о неком Времени Оном, "в котором род людской соседствовал с другими антропоморфными и разумными существами, а в мире было место для чудес и магии". Возвращение этого утраченного века предоставляет шанс избавиться от невзгод настоящего. "Толкинисты отыскивают свое личное место в толкиновской реальности, иногда через самоидентификацию с конкретным персонажем, иногда через собственные образы, познавая, таким образом, истинную сущность себя".

В своем докладе "Феномен неорелигиозности: "Обретение Себя" в толкинизме" Ксения Ярцева касается той же самой темы. Она обсуждает эффект обряда, дающего право называться именем персонажа Толкина. "Представления толкинистов о мире и событиях, в нем происходящих, различны, но идентификация Себя с некой конкретной Личностью из мира, созданного (или описанного) Толкином, является отличительной особенностью мироощущения толкиниста". По ее мнению, подобная идентификация помогает личности создавать новое «Я», существующее в параллельном мире Толкина, и погружать это «Я» "в реальность Средиземья". Это позволяет личности существовать одновременно в рамках действительности, созданной вторичным миром Толкина, и в реальности XХ1 столетия, благодаря чему толкинист возвращается "к истинному изначальному состоянию, что характерно для мифологического сознания" раздвоения личности.

Дмитрий Виноходов в своем докладе ("Подходы к изучению текстов Толкина") выделяет три подхода к изучению текстов Толкина: филологический, канонистическо-историографический и исторический. Виноходов считает, что филологический подход "наиболее реалистичный, предполагает понимание книг Дж. Р. Р. Толкина, как литературных произведений, связанных с объективной реальностью лишь через их родство с эпическими циклами пародов северной и западной Европы, католической религиозной концепцией и английской литературной традицией". (…) "Два других подхода истолковывают книги Дж. Р. Р. Толкина, как некие квази-исторические документы, чудом сохранившиеся в течение многих веков, и описывающие события, произошедшие в далеком прошлом". Различие между ними — в классификации текстов. Канонистическо-историографический подход акцентирует внимание на противоречивости текстов Толкина, «канонизируя» некоторые из них и отклоняя другие. Исторический подход расценивает все тексты Толкина как подлинные. Противоречия не рассматриваются как досадная ошибка автора, которую следует обнаружить и устранить, наоборот, их стоит исследовать и попытаться объяснить смысл.

Несмотря на то, что подход Виноходова к изучению Толкина хорош для англоязычной среды, он не учитывает проблему изучения Толкина читателями, говорящими исключительно по-русски и вынужденными уживаться с многочисленными конкурирующими переводами его произведений. Учитывая, что русский толкинизм так далеко продвинулся по пути к превращению в религию, или, по меньшей мере, в философию, основное внимание стоит уделить созданию «канонического» русского перевода, а не идентификации «канонических» текстов.

В частном письме к Дэвиду Дагану Кристофер Толкин писал:

Дискуссия в Российском государственном гуманитарном университете в апреле этого года открывает новое измерение или колонизирует новую территорию в моем атласе Толкинианы: и удручает сей факт куда меньше, чем известие о «создании» в Америке корнфлекса под названием "Властелин Колец". Но эти русские рассуждения о священных текстах или о «толкинизме», который существует независимо от знания того, что он писал (потому что "Толкин реальность, более широкая, чем текст"), выходят за рамки любой критики. Я могу, однако, предложить вырезать на портале толкиновского храма или собора, когда он будет построен, (якобы общеизвестные) слова нового пророка: "Мне начинает казаться, будто я заперт в сумасшедшем доме" (письмо к издателям Толкина, 12 сентября 1965 г.).