Только б жила Россия

Иссиня-бледный, с лихорадочным взором, сжимая в одной руке шпагу, в другой — пистолет, он ехал мимо войск, бросал отрывисто-звонкое:

— Рыцари Остроготии! Мы никогда не интересовались численностью врага. Был бы враг, прочее — вздор! Чтобы увенчать наши знамена бессмертной славой, нам предстоит немногое: окончательно разгромить русских, которые постоянно бегали от нас, надеясь на резвые ноги. Теперь они в капкане; их лагерь наполнен провиантом и ждет победителей. А завтра, — завтра! — прямой путь в Москву, в самое сердце России. Скот, земли, женщины — все будет ваше!

— Хуррр-рра-а-а! — гремели в ответ шеренги, испестренные кровавыми повязками. — Да здравствует король!

Около кальмарцев и упландцев Карл задержался.

— Как мне донесли, на флангах русской армии построено конное мужичье принца Сашки… Топоров и кос вы там не заметили? Странно, очень странно!

Прокатился гулкий смех. Карл иронически поджал губы, — единственное, что он мог себе позволить, — слегка щелкнул пальцами, и к нему подвели семеновского унтер-офицера. Бранденбуржец, рослый парень с угреватым лицом, испуганно вздрагивал, вжимал голову в плечи.

— Граф, дайте ему зрительную трубу. Прежде всего, где русская гвардия?

— В самом центре, ваше королевское…

— Превосходно. Еще меня интересует, где необстрелянные регименты новобранцев? Почти рядом с гвардией? — Карл вопросительно поглядел на фельдмаршала. — Реншильд, что вы думаете по этому поводу?

— Вероятно, царь Петр не рассчитывает на стойкость новобранцев…

— Надо сделать так, чтобы помощь им запоздала или не явилась вовсе. Сковать гвардию боем, одновременно ударить по рекрутам. Направьте против них самые испытанные войска.

— Кальмарцев и упландцев, ваше величество?

— Да. Воспользоваться роковой ошибкой царя Петра, — не первой, но, надеюсь, последней, — пройти на штыках, отрезать левое крыло русских. У меня все.

— Жребий брошен! — присказал по латыни Мазепа.

Король умолк, застигнутый внезапным виденьем. Перед ним снова дыбился полуразрушенный, охваченный пламенем палисад, вдоль него плескались штурмовые колонны, а сверху набегали, набегали, набегали толпы оборванных людей с пиками и рогатинами… О чем-то спросил главнокомандующий, король не ответил, мыслями по-прежнему там, на полтавских валах… Толпы росли, захлестывали все вокруг, нечеловеческий рев больно долбил в уши… Вопрос был повторен.

— Что вы сказали? — встрепенулся Карл.

— Государь, войска ждут вашего милостивого приказа!

Король медленно повел рукой в поле.

— Приказ один — вперед!

12

У Петра, в золотисто-голубом шатре, ненадолго собрались Шереметев, Меншиков, Брюс, дивизионные генералы.

— Кор-де-баталия строится, господин бомбардир, — доложил Шереметев. — Первые баталионы — впереди, как начертано, и в затылок — вторые.

— Иду! — Петр опрокинул чарку анисовой, потеребил нос. — Ох, и дерет, стерва милая…

Ему подвели персидского жеребца под зеленым бархатным седлом, и когда он уселся — длинные ноги его оказались в нескольких вершках от земли. Алларт едва скрыл улыбку: по фигуре его царского величества требовался першерон.

Войска тремя потоками выступали из лагеря, веером расходились по полю. У ворот ретраншемента в полном облачении стояли церковные причты, окропляя солдат святой водой. Слитно грохотали барабаны.

Справа, у горы, сдвигалась конница Боура — потрепанные в утреннем бою архангелогородцы, невцы, азовцы, белозерцы, вятичи, нижегородцы, сибирцы, владимирцы, москвичи, — к ним примыкали шестой и седьмой гренадерские полки, именной шереметевский шквадрон.

Центр, устроенный в две линии, составляли полки Преображенский и Семеновский лейб-гвардейские, третий, четвертый и пятый гренадерские, пехотные — Астраханский, Шлиссельбургский, Новгородский, Нарвский, Бутырский и Московский, отданные под начало Голицына, Репнина и Алларта.

Вдоль редутов подтягивались герои схватки в монастырском лесу — вологодцы, ярославцы, киевцы, ингерманландцы, питерцы… Их — вместе с гренадерией левого крыла — поведет светлейший.

Петр, волнуясь, объезжал шеренги. Вот они, любимые усачи, с коими затевал когда-то игры младенческие… Долгая дорога пройдена ими, в девять огененно-грозных лет. Когда-то и деру дали из-под Ругодива, то бишь Нарвы. Удивительно ли? Старое, на редкость практикованное войско одержало свою победу над сосунками… «Но ты попробуй теперь, теперь попробуй!» — вырвалось непроизвольное, и генералитет слегка вытаращил очи.

— Люди накормлены, господин фельдмаршал? — спросил Петр.

— В котлы пошла баранина молодая, спасибо калмыкам.

— Как с артиллерией?

— Занимает место в интервалах, — отозвался Брюс. — Поедет обок.

— Вот-вот, нечего ей в хвосте плестись.

Привстав на стременах, светлейший всматривался в далекие порядки неприятельской армии.

— А ведь оправились-таки. Вижу гвардию посредине. Слева, судя по знаменной расцветке, полки Остроготский, Упландский, Кальмарский… Язык сломаешь, выговаривая!

Людвиг Алларт продолжал:

— Справа — Йенчепингский, Вестманладский, Зидерманландский… Пехотное ядро — двенадцать полковых знамен.

— А кто на крыльях? — спросил Петр.