Только б жила Россия

Из кресла медлительно приподнялся пожилой русский, одетый в белую, до пят, мантию, с крестом на груди.

— О-о, Эрестфер, Казикермен! — расцвел Витворт, припоминая рассказ генерального консула. — Гром ваших побед, сэр, облетел все континенты!

— Благодарствую. Сочту за честь видеть вас у себя, в домишке моем, — ответил Шереметев.

— Удивительно приятный человек! — восхитился посланник, отплывая прочь. — Кстати, мистер Кикин, почему господин маршал носит регалии мальтийских рыцарей?

— Сей случай навсегда войдет в анналы истории, сэр! Лет семнадцать назад, будучи гостем полуденных земель, наш герой возглавил действия соединенной христианской эскадры. До боя с османами не дошло, тем не менее… — Кикин вдруг осекся на полуслове, предупредительно повел рукой. — Его кесарское величество, князь Федор Юрьевич Ромодановский!

К англичанину повернулась человекоподобная глыба, затянутая в огненно-алую венгерку, взглянула пытливо-строго, и Витворт ощутил внутреннюю неловкость… Вот он, «лорд-хранитель» русских узаконений, чье имя ввергает в трепет старого и малого! От преследований не застрахованы даже иностранцы, имеющие дипломатический паспорт. Недавней жертвой этого цербера, — из-за нескольких штук брюссельских кружев, якобы утаенных при досмотре и распроданных московским щеголям, — стал… сам генеральный консул Гудфелло. Бедный эсквайр! Можно понять его печаль, его стремление вырваться отсюда хоть в Вест-Индию!

Ромодановского сменил древний старичок, явно пребывающий, как говорят русские, навеселе.

— Аникита Зотов? Глава всешутейного и всепьянейшего собора? Здесь? — удивленно спросил Витворт и, получив утвердительный ответ, слегка пожал плечами.

Чинной группой стояли дипломаты, аккредитованные при московском дворе: датчанин Георг Грундт, пруссак Иоганн Кайзерлинг, голландец Генрих ван дер Гульст, императорско-римский советник Яков Эрнест Пленнер, венгр Талаба, резидент гетмана Синявского Тоуш. Пока англичанин здоровался с ними, рассыпая улыбки и остроты, мимо проследовал стройный, румяный Эндрю Стайльс. Вид соотечественника, подвизавшегося в русских торговых агентах, несколько покоробил Витворта.

Смех и говор внезапно смолкли, гости хлынули к окнам — во двор въезжал черный кожаный возок, сопутствуемый кавалеристами.

— Сэр Питер? — осведомился англичанин.

— Он!

Головин, Меншиков и Ромодановский поспешили вниз, чтобы встретить властелина у парадных дверей. Остальные, смолкнув, оправляли шпаги, переглядывались — кто весело, кто натянуто, кто нервозно.

Царь вошел стремительно, окинул всех быстрым взглядом, притопнул, сбивая снег.

— Ну-с, где мой визитер? — справился баском. — Ба-а-а! Рад видеть на российской земле… Каково ехалось? Впрочем, дорога ведомая: в Гааге да Вене от угрей и соусов толстеешь, а бедная Польша все назад берет!

Он достал из кармана смятый паричок, встряхнул, — пыль табачная клубом! — покивал хозяину.

— Кормить намереваешься, Федор Алексеич? Зело голоден. С утра — в арсенале, потом — печатный двор, потом — аптекари… Закружило, понесло!

«Этот гигант производит впечатление, хотя в его повадках нет ничего, что указывало бы царственную особу!» — подумал Витворт, присматриваясь к повелителю русских. Высок, строен, изъясняется просто, черты грубовато-красивого лица, изредка передергиваемого судорогой, оживлены стойким светом карих, навыкате, глаз.

Распахнулась дверь в соседнюю залу, мажордом пристукнул посохом, оповестил: «Кушать подано!» Подано было столь многое, что у Витворта пропала надежда на скорый разговор.

Вплыла красавица хозяйка, поднесла именитым гостям рейнского, удалилась.

— Ноне мальчишник у нас, ни одной дамы… — Граф Головин, как бы извиняясь, покачал головой. — Крутеж! О вечере танцевальном вспомнить некогда!

Тост следовал за тостом: пили здоровье ее величества королевы Анны, князь-кесаря Ромодановского, здоровье бомбардир-капитана, чрезвычайного посланника, фельдмаршала, генерала от кавалерии, президента Посольского приказа и… князь-папы Аникиты Зотова.

Петр, сидя напротив гостя, опекаемого Кикиным, вел себя точно подгулявший голландский матрос. Отпускал соленые шутки, грохотал густым басом, подстегивал:

— Анисовой, сэр Витворт, моей любимой!

Посланник с готовностью поднимал чарку, пригубливал, думал безрадостно: увы, конфиденциальная беседа отодвигается на неопределенный срок… Правда, был вопрос царя, еще в начале пиршества, который заставил англичанина насторожиться:

— Слух есть: в Радошковичи завертывал? Как он там, лев молодой?

Витворт помедлил. Говорить о новых замыслах Карла XII, о его твердом намерении разделаться с Польшей и Россией? Несвоевременно. Царь, чего доброго, выкинет перед шведами белый флаг… Интересы англо-австро-голландской коалиции диктуют иное: сковать силы обеих сторон посреди топей европейского северо-востока, обескровить заносчивых русских и, воспретив тренированной шведской армии марш на запад, в то же время сохранить ее как дополнительный козырь коалиции в борьбе с французами за испанское наследство!