Только герцогу это под силу

— Кажется, сэр, наша проблема решена, — голос его источал сарказм. — Потому, наверно, нам следует приступить к отправке — корабль с таким нетерпением ждут нашего прибытия.

Луиза успела лишь благодарно улыбнуться Саймону, прежде чем охранники начали утомительный процесс погрузки закованных женщин и их детей в повозки.

О, как же ей сопротивляться ему, когда он делал такие чудесные вещи, например, осадил Брута из-за её арестанток? Или сообщил Маркусу, что он, в самом деле, думает жениться на ней? Она всё еще с трудом верила тому, что прошлым вечером рассказал ей брат — что Саймон даже показал ему бумаги брачного контракта.

Девушка должна была прийти в ярость от самомнения этого мужчины. Вместо этого, её сердце воспарило, и всё потому, что его ухаживания, как оказалось, не были интригой.

Она, должно быть, сошла с ума. Луиза огляделась, в тот момент, как Саймон закончил говорить с кучером наемного экипажа. Он встретился с ней глазами, и от его мимолётного взгляда по её спине ударом молнии пронеслось предвкушение, особенно, когда вдобавок герцог так ослепительно улыбнулся, что она почти лишилась зрения.

Когда вздох её застрял в горле, она резко отвела взгляд. Беда с этим Саймоном — он всех ослеплял, наверное, как Люцифер, когда ангелом света спустился с небес.

Даже Маркус обернулся изменником под воздействием блеска Саймона. После беседы с Саймоном, Маркус не пытался дальше предостерегать её. Он даже заметил, что, наверно, ошибался и Саймон не притворялся, ухаживая за ней, и не думал ей вредить.

К несчастью, миссис Харрис поведала сегодня утром тревожную весть: Саймона видели беседующим наедине с лордом Сидмутом прямо перед тем, как Маркус наведался к нему.

Всякий раз, когда девушка об этом думала, её желудок скручивало узлом. Но это могло означать всё что угодно. Как бы это её не сердило, Саймон был членом партии Сидмута. Из этого не обязательно следовало, что он был согласен с идеями министра; такое замечалось за многими членами партии Сидмута.

Но был ли Саймон одним из них? Или это, даже брачный контракт, — лишь искусная ложь, которую он состряпал, чтобы уничтожить её доброе имя?

Конечно, нет. Конечно, он знал, что Маркус никогда не допустил бы этого. Что и говорить, неодобрение Маркуса не остановило его семь лет назад…

Черт бы тебя побрал, Саймон! После всех этих лет, он по-прежнему привносил хаос в её жизнь. И очевидно, Луиза не лучше прежнего вооружена, чтобы вычислить его мотивы. Ради всего святого, к некоторым людям должны прилагаться инструкции.

Тем не менее, ради неё он противостоял Бруту.

— Мисс Норт? — произнес стражник, отвлекая её от навязчивых мыслей. — Если сойдет, мы поместили вас в экипаж вместе с женщинами, которых вы обучали.

— Замечательно, спасибо.

Луиза пошла за охранником к наёмной повозке. Она бегло взглянула на тюремный двор. Все экипажи, кроме фаэтона Саймона, были заполнены. К счастью, осталась одна женщина, которая тащила ребёнка не старше трёх лет.

Когда Луиза обдумывала, освободить ли ей свое место в экипаже для неё, Саймон с любезной улыбкой подошёл к арестантке.

— Кажется, мадам, вы поедете со мной.

Луиза, раскрыв рот, уставилась на Саймона. Он бы взял заключённую в свой любимый экипаж? Верно?

Глаза женщины округлились, когда она очутилась в фаэтоне, с его позолоченными панелями, розовой обивкой, и резвой парой подогнанных гнедых. Личность Саймона ещё не проявилась женщинам, но она не могла не осознавать, что конный экипаж — и его владелец — были высшего сорта.

Она замотала головой.

— Нет, сэр, это приятное зрелище слишком изыскано для таких, как я.

Саймон склонился к ней.

— Правда в том, что это и для меня слишком изыскано, но я мирюсь с этим, так как это больше всего по нраву лошадям. Заставляет их чувствовать себя важными, понимаете. И я должен заботится, чтобы лошади были счастливы, иначе они лодырничают.

Вмешался Брут.

— Вы не можете её там разместить, ваша светлость. С ней должна быть охрана.

Презрительно-яростный взгляд Саймона внушал по-настоящему благоговейный трепет. Но он лишь решительно, сухим тоном произнёс:

— Охранник может втиснуться на запятки к моему ливрейному груму. Сделай это сам, не стесняйся, если ты действительно обеспокоен, что женщина в кандалах, с ребёнком, попытается бежать.

Брут пошёл красными пятнами, когда до него дошло, что герцог назвал его лгуном.

Но прежде, чем он нашёлся с ответом, арестантка произнесла:

— Пожалуйста, сэр, всё хорошо. Мой мальчик сейчас болен, и его, вероятно… стошнит завтраком на ваш прекрасный экипаж. Мы поедем в телеге. Это не так уж плохо, — сглотнув, она положила руку на голову мальчика. — Их толпы не будут ничего бросать в мать с сыном, надеюсь.

— Конечно, не будут, — голубые глаза Саймона сверкали сталью. — Поскольку сначала им придётся попасть в меня.

И он поднял её, кандалы и всё остальное, в фаэтон. Потом Саймон стал на колени возле мальчика.

— Если твой живот начнёт болеть, сообщи мне, и мы остановимся, чтобы ты мог облегчиться, хорошо?

Мальчик уставился на него с широко раскрытыми глазами, засунув большой палец в рот, затем кивнул.