Ну почему именно она?
Когда наши взгляды наконец-то встречаются, её глаза блестят от любопытства. Она легонько постукивает одним пальцем по моему правому плечу.
— Этим ты лучше слышишь, да?
Я слышу тональность её голоса, но не могу разобрать все слова. К счастью, она всё равно говорит медленно, и я наблюдаю за её полными губами. Этими мягкими, как будто слегка надутыми губами.
Проклятье.
Я киваю.
Она медленно наклоняется ближе, опираясь локтем на мой стол. Наши предплечья прижимаются друг к другу, пока она смотрит на мой рот, затем снова в глаза.
— Тогда почему ты не говоришь, Райдер? Если можешь немножко слышать? Почему ты не пользуешься слуховым аппаратом?
Мои челюсти сжимаются, и я отстраняюсь. Достав телефон из кармана, я печатаю:
Я наблюдаю, как она открывает сообщение и хмурится. Она медлит, долго глядя на слова, затем печатает.
Я поднимаю взгляд. Уилла мягко улыбается. Она даёт мне путь к отступлению, не заставляя объясняться.
Если бы я не думал, что это приведёт к мировой катастрофе, я бы обнял её за это. Вместо этого я печатаю ответ:
Уилла кивает.
— Летняя подработка. Работала в книжном магазине. Невольно узнаёшь мудрёные слова.
Она тяжело вздыхает.
Она пихает меня.
— Раскомандовался.
Я усмехаюсь.
Уилла постукивает пальцами по губам. Наблюдая за ней, я ловлю себя на странной мысли о том, как приятно было бы поймать зубами эту её полную нижнюю губу. Чёрт. Плохое направление мыслей. Мне надо перепихнуться. Я грежу наяву о пышноволосой занозе в моей заднице.
Мой телефон вибрирует.
Я морщу нос и печатаю:
Её ответ вызывает у меня улыбку и то странное ощущение в грудной клетке, совсем как в тот момент, когда Уилла забила гол, и я смотрел, как её глаза вспыхивают подобно солнцу. От этого ощущения у меня голова пошла кругом, а нутро скрутило нервозностью.
— Райдер.
Я не могу подавить дрожь, когда слышу, как она опять зовёт меня по имени.
Её голова склонена набок. С её пушистыми неукротимыми волосами и широко посаженными карими глазами, в которых отражается тёплое освещение лекционной аудитории, она выглядит юной и невинной. Это до тех пор, пока она не прикусывает зубами краешек своих припухлых губ.
Я быстро приподнимаю плечи.
Уилла наклоняется ближе и тычет пальцем в мою грудь. Я вздрагиваю, переводя хмурый взгляд от своего тела к её руке. Её знакомая хмурая гримаса вернулась. Когда она снова тычет меня, на сей раз я отпихиваю её ладонь.
— Когда ты планировал признаться, что приходил на мою игру?
Я открываю рот, затем закрываю обратно, поворачиваясь к телефону.
Её лицо застывает, когда она читает моё сообщение. Подняв свой телефон, она печатает:
Мои пальцы замирают над клавиатурой. Мне стоит пресечь всё прямо сейчас. Сказать что-нибудь бесцветное и незаинтересованное, непохожее на наши обычные перепалки. Но вместо этого мои пальцы набирают:
Улыбка озаряет её профиль прежде, чем она спохватывается. Она быстро печатает, затем убирает телефон, поскольку Эйден начинает лекцию.
Мой телефон вибрирует.
На протяжении остальной лекции я старательно игнорирую её; наше внимание устремлено вперёд, пока мы старательно записываем то, что объясняет Эйден. Сложно сосредоточиться, думая о звучании её голоса и о том, как прозвучало её имя. Я не раз прикусываю щёку изнутри, щипаю свою кожу. Что угодно, чтобы вернуть себе собранность. Тратить мысли на Уиллу, на наши диалоги и словесные перепалки, уделять ей внимание и одаривать завуалированными комплиментами — это играть с огнём.
Но может быть, в этот раз можно обжечься, ибо оно того стоит.
***