Только люби

—  Сергей не пустил, — и тут же, без перехода. — Я каждый Новый год загадывала желание Деду Морозу. Писем не писала, как-то не было такой традиции. А желание —  да. Каждую ночь, когда все засыпали, я садилась под елку и просила у Деда Мороза сестру-близняшку.

Фыркаю весело, запустив пальцы в ее локоны.

—  И не смейся, —  бьет меня кулачком в бок. Притворно охаю и целую ее в макушку. —  Я знаю, что это глупо и невозможно, но мне очень хотелось такую копию себя, чтобы было не так одиноко. А когда подросла, стала просить большой дом, мужа любимого и много детей. Даже когда точно знала, что никакого Деда Мороза не существует.

—  Так уж и не существует? —  изгибаю бровь. —  Сын-то есть. Офигительный парень. И он выкарабкается, Ева. Веришь?

—  Верю, —  отзывается, водя пальчиком по груди. —  Только тебе и верю.

—  Вот и прекрасно. А все остальное…все будет, Ева. Ты только верь мне, родная. Большего не прошу. Слышишь?

Не слышит, потому что спит, щекоча теплым дыханием кожу. Накрываю нас одеялом и шепчу:

—  Просто Дед Мороз заблудился малость. Но я найду этого сукина сына, обещаю…

Девять лет прошло и вот он я, Дед Мороз, только мешка с подарками и не хватает. Хотя...мешок есть и подарки. Только все не то. И Дед Мороз не тот. Потому что самую сокровенную мечту Бабочки о большой семье и куче детей мне не исполнить. Судьба та еще сука все решила за меня однажды. Позаботилась, чтобы такой мудак, как я, даже не помышлял о размножении.

Боль хлестнула по старым ранам, заколола в давно заживших шрамах. Все, блядь, пора завязывать с этой херней. А то так недолго и до знакомства со смирительной рубашкой.

Отставляю пустую чашку, посылаю нахер идиотку-бессонницу с ее гребаными стенаниями и возвращаюсь к своей Бабочке. Залезаю под одеяло, сгребаю ее, такую теплую, мягкую и сладкую, в охапку и проваливаюсь в сон без кошмаров.

Глава 26.

— Привет, родной, — ответила на звонок, слепо нашарив телефон где-то под подушкой. По мелодии зная, кто звонит.

— Мам, ты где? Ты в порядке? — обрушил на меня вопросы мой взрослый растревоженный сын. —Мам?!

А я открыла глаза, сощурилась от жёлтого солнца, нагло пробравшегося в щель между гардин. Потянулась, с удивлением обнаружив на себе ворох одежды. Улыбнулась.

— Со мной все хорошо, Дань.

— Точно? — все ещё не верил сын.

— Сто процентов. Как отец?

— Без изменений, — устало вздохнул Даня. —А ты почему не приехала? Стас не пустил, да?

— Нет, сынок, Стас как раз отпустил…

— Тогда…

— Просто я ему нужнее, чем твоему отцу. И он…

Вздохнула, не зная, как объяснить сыну, что Стас мне нужнее. Он мой кислород. И даже если я буду гореть в аду за то, что бросила мужа в беде — я все равно буду выбирать Стаса. Каждый день. Снова и снова. И не буду мучиться угрызениями совести на этот счёт.

— Как так, а? Он же твой муж, мам, — и в его голосе звучало нечто большее, чем слова о родителях. Что же стряслось у тебя, мой взрослый сын?

— Уже нет, — голос Стаса прозвучал так неожиданно, что я выронила трубку и в изумлении уставилась на недовольное и сонное лицо Беляева прямо у себя под носом. Он сморщил нос, почухал затылок, растрепав и без того взъерошенные волосы.

— Передай своему отпрыску, что ты свободная женщина уже как две недели. И все, нахер всех, я спать хочу.

И, широко зевнув, подгреб меня под себя и довольно заурчал. Ей-богу, один в один Данькин кот. Такой громадный черный котяра, предпочитающий спать на диване и желательно, чтобы хозяин чухал за ухом.

— Стас… — осторожно толкнула его в плечо. — Что это значит?

— Ева, не задавай глупых вопросов с утра, — нащупал мой телефон и в трубку: — Все услышал? Ну вот и отлично. Так что давай, дуй к жене под бок, а то ей нервничать противопоказано. Мне, знаешь ли, внуки здоровые нужны.

И швырнул телефон себе за спину.

— Все, спать, — скомандовал, зарывшись лицом в мои волосы.

Ага, сейчас. Какое там спать после таких новостей?!

— Ты серьезно думаешь, что я теперь усну? — попыталась сесть, но сильная рука Стаса припечатала к кровати.

— Серьезно, — буркнул Стас. — Потому что когда я не высыпаюсь, я злой и голодный до секса. Хочешь проверить?

И глянул с ехидцей так. А у меня мурашки поползли по спине и дрожь растеклась по мышцам. Потому что до одури соскучилась.

— Хочу, — выдохнула, возвращая ему его взгляд. — Поэтому вопрос первый: когда я успела развестись?

— Как только села в мою машину, Ева.

— Но…

— Не будь наивной овечкой, не спрашивай: как.

— Не буду, — мотнула головой, чувствуя, как его руки пробрались под мою водолазку и замерли на талии. — Вопрос второй: о каких внуках ты говорил?

— Ну я не думаю, что у тебя много сыновей. Так что поздравляю, бабуля, — и растянул губы в довольной улыбке.

— То есть Милана беременна?

— Ты сама проницательность, сладкая моя, — фыркнул.

А я выдохнула. Надо же. Бабушка. Я еще факт их скоропалительной женитьбы, которая тоже не обошлась без Стаса, не переварила. А тут — дети. И в груди защемило больно так, что вдруг стало трудно дышать. Дети…

— Так и знал, — выдохнул зло и резко сел. — Бабочка, блядь. У тебя там что, нерастраченный материнский инстинкт, а?