Только мой…

Близился вечер, на улице стало темнеть. За разговорами они не заметили, как пролетело время.

— Милые дамы, уже поздно. Я вынужден покинуть вас.

Но так не хочется расставаться!

— Нет-нет, — сказала Полина, — вы оставайтесь, а меня пригласила подруга.

— Куда ты пойдешь, девочка? Это твой дом, ты должна ночевать здесь. А вот мы с мамой, если она не возражает, можем пойти ко мне в гости.

— Куда? — растерялась Татьяна.

— У меня в Москве есть квартира. Когда приезжаю, живу там.

Татьяна с Полиной переглянулись. Он вопросительно поднял густые брови и, ожидая ответа, смотрел на хозяйку.

— Татьяна, что скажешь?…

Полина красноречиво смотрела на мать, будто говорила ей: «Мамочка, что же ты молчишь? Соглашайся…»

— Хорошо, я принимаю приглашение. Пойти в гости — это же так здорово! Давно никто меня не приглашал.

Полина бросила удовлетворенный взгляд на Вильгельма. Он расцвел в улыбке и тут же позвонил Ивану. Пока собирались, водитель подъехал к подъезду.

Глава 21

Свою трехкомнатную квартиру Вильгельм обустроил в европейском стиле. В одной комнате был рабочий кабинет, во второй — спальня, а в третьей — гостиная. Современная мебель, оригинальные шторы, подобранные в тон обоям… Татьяна любовалась и удивлялась, как неженатый мужчина сумел создать такой уют… Ей вспомнилась квартира во Владивостоке, где все тоже было подобрано со вкусом и любовью. По сравнению с двухкомнатной квартиркой, где они с дочерью жили сейчас, это был рай. Особенно впечатлила просторная, снабженная различной бытовой техникой кухня, ведь все это когда-то было и в ее доме.

— Прекрасная квартира, — решила похвалить хозяина Татьяна. — Я сразу вспомнила Владивосток.

— Мне приятно, что тебе нравится дизайн моей квартиры.

— Очень! Красиво, уютно, комфортно.

Вильгельм подошел к Татьяне, обнял и посмотрел в ее доверчивые глаза. Несколько минут они, не шевелясь, смотрели друг на друга, а потом он нежно коснулся губами ее мягких теплых уст. Страстный долгий поцелуй длился так долго, что у Татьяны от счастья закружилась голова, она обвила шею любимого руками. Вильгельм медленно расстегнул молнию на платье, оно с легким шелестом упало на пол, за ним последовало нижнее белье. Мужчина, горевший страстью и желанием, поднял ее на руки и понес в спальню. Счастливая женщина забыла обо всем на свете. Соскучившись по нежности, поцелуям и интимной близости, она будто парила в приятных ощущениях и отвечала взаимностью. Вильгельм шептал ей слова, казалось, забытые навсегда. В Татьяне медленно просыпались ощущения, возвращавшие к той жизни, о которой запретила себе думать после гибели мужа. В новых, неведомых ранее красках вернулись страсть, желание, четко обрисовались до сих пор неясные чувства к этому сильному мужчине.

Вильгельм был счастлив, он тоже давно не испытывал такого чистого, искреннего чувства, яркого наслаждения. Эта женщина все больше удивляла, вызывала восхищение. Он понял, что полюбил и готов связать с Татьяной всю оставшуюся жизнь…

Утреннее солнце светило в окно, когда Вильгельм поднялся, чтобы задернуть штору. Татьяна сразу почувствовала его отсутствие и открыла глаза.

— Доброе утро, дорогой, — сказала она и украдкой оглядела его крепкую обнаженную фигуру.

— Я разбудил тебя?

— Нет, но когда открыла глаза, ощутила, что тебя нет рядом, и мне стало неуютно.

— Солнце светило на твое прекрасное личико, и я решил его защитить.

— Солнышко улыбается нам, не нужно его закрывать.

Иди скорей ко мне, — позвала Татьяна.

Мужчина вернулся в постель, она положила голову на его широкую грудь, тихо произнесла:

— Вильгельм, я согласна быть твоей женой.

Он, как мальчишка, захлопал в ладоши, а потом поднял свою избранницу на руки и закружил по комнате.

— Как я счастлив, Танюша! Мы уедем с тобой в Австрию, в мой дом. Познакомлю тебя с мамой, папой, они будут счастливы. Я просто схожу с ума от нахлынувших чувств к тебе. Как же давно мое сердце не испытывало такого восторга!..

— Просто встретились два одиночества… Наши трагедии похожи как две капли воды. Оба когда-то были счастливы с нашими любимыми, думаю, сейчас они нас простят, будут смотреть с небес и улыбаться.

— Какая ты у меня душевная, добрая… и необыкновенно красивая, — любовался Вильгельм Татьяной, бережно укладывая ее в постель. — Отлично, что все решилось, мы сейчас же скажем об этом твоей дочери.

Он схватил телефон, чтобы позвонить Полине, но Татьяна остановила его:

— Подожди, может, она еще спит, а мы, как сумасшедшие, огорошим с утра пораньше.

— Что такое огорошим? Татьяна засмеялась.

— Огорошим — это значит… Ну, как гром среди ясного неба, понимаешь? Неожиданная новость… Не знаю, как тебе еще объяснить.

— Понял, понял. Русский язык такой разнообразный!

Долго его изучал, но слово «огорошим» не слышал.

— Давай сначала позавтракаем, а потом позвоним, хорошо?

— Договорились. Иду на кухню.

— Вильгельм, у тебя есть халат и тапочки?