Только мой…

Татьяна не сказала ни слова. Все время говорил Вильгельм, и когда спросил о сыне, даже не заметил своей оплошности. Мужчина практически не контролировал себя. Он настолько был счастлив, что, казалось, не замечал ее.

Они вышли на улицу подышать свежим воздухом. Шли рядом молча, каждый думал о своем. «Может, мне уехать домой? — думала Татьяна. — Пусть они вместе порадуются рождению сына. Но я бабушка, и это мой внук… Нет, останусь».

— Вильгельм, нужно купить цветы, — предложила Татьяна.

— Я уже об этом позаботился, букет в машине. Татьяна подумала: «И когда успел? Ведь мы были вместе», — но не спросила об этом.

Марта уехала домой, а они вернулись в клинику. Когда вошли в палату, Полина еще была одна.

— Дочка, поздравляю тебя, ты молодец!

Вильгельм смотрел счастливыми глазами на Полину и, как мальчик, робел. Это его первый ребенок, частичка его самого, ему предстоит вырастить достойного мужчину…

Татьяна поставила цветы в вазу.

— А когда его принесут? — возбужденно спросил Вильгельм.

— Скоро.

— Дочка, а имя ты уже придумала?

— Да, мы назовем его Генрих.

Слово «мы» резануло Татьяну ножом. Она посмотрела на Вильгельма, их взгляды встретились. В глазах мужа читались раскаяние и сожаление. Он уже не любил ее так, как прежде, но жалел, чувствовал свою вину и не знал, как об этом сказать. Татьяна не чувствовала ненависти ни к дочери, ни к мужу. Она мужественно перенесла ситуацию, ее любовь к этим двум дорогим людям не прошла. В последнее время она часто задавала себе вопрос: «Почему это случилось? Почему именно дочь полюбила ее мужчину? В какое время она упустила ту нить, когда еще можно было все исправить?». Конечно, их предательство сильно подкосило ее здоровье. Пережить такое не каждая женщина сможет. Татьяна приняла все как испытание, посланное богом. Во многом винила себя, считала, что оставила дочь одну, а сама купалась в счастье. «Разве можно помогать дочери по телефону? — корила себя. — Мать должна быть рядом, пока дочь не устроит свою личную жизнь. Только мать может понять своего ребенка, если она настоящая мать». Женщина понимала, что этим двоим тоже трудно. «Они в замешательстве, — размышляла она, — не знают, как выйти из ситуации. Но мне хорошо известно, что такое любовь… Удерживать Вильгельма, который стремится к дочери, а теперь еще и к малышу, бессмысленно. Да я и не смогу. Лишить всех троих счастья — грех. Нужно им помочь, и я знаю, как, — наконец, решила она. — А что будет со мной? — продолжала задавать вопросы Татьяна. — Как я буду жить без Вильгельма, без его любви и нежности? В чем же я виновата? За что судьба так распорядилась?…» Ответа она не находила. И хотя сердце ныло от боли, вывод пришел сам собой: «Нужно смириться и принять. Я одна, их — трое. Все, все, надо забыть о жалости к себе. Буду думать только о внуке. Теперь он мое счастье».

В палату внесли малыша.

— А вот и сыночек ваш, — сказала медсестра.

Она положила его рядом с молодой мамой. Полина нежно прижала дитя к себе.

— Солнышко мое, Генрих… Посмотрите, какой симпатичный, — обратилась она к матери и Вильгельму.

— Просто красавец, — сияло лицо Вильгельма.

— Как сладко он спит, — любовалась Татьяна.

— Да. Наверное, скоро кормить нужно.

— Не будем вам мешать, мы завтра приедем.

— Конечно, Полечка, тебе нужно отдохнуть. Сегодня в детской комнате все для вас приготовим, чтобы нашему мальчику было тепло и уютно, — добавила Татьяна.

Они поцеловали Полину и отправились домой. Марта в коттедже уже наводила порядок: пылесос гудел, стулья в столовой были подняты и перевернуты — генеральная уборка шла полным ходом. Позже домработница заменила цветы в вазах на свежие и приготовила ужин.

— Вильгельм, нам нужно завтра купить кроватку и все необходимое для малыша, — обратилась Татьяна к мужу.

— Я уже все заказал, завтра утром привезут.

— А одежду?

— И одежду тоже, и все, что нужно: игрушки, посуду, питание, памперсы… — начал перечислять он.

— Ты так хорошо знаешь, что нужно…

— Готовился, читал, советовался.

— Из тебя действительно получился бы хороший отец. Вильгельм не ответил. В последние несколько дней он порой забывал, что рядом с ним законная жена, чем очень травмировал Татьяну. А когда спохватывался, что ведет себя как молодой счастливый папаша, ему становилось стыдно, он корил себя. Вильгельм подошел и обнял ее.

— Прости меня, Танечка, я терзаю твою душу, сам того не замечая, но я действительно люблю детей.

— Дорогой мой, не оправдывайся, я все понимаю. Понимаю и то, что не могу осчастливить тебя, как Полина.

— Что ты сказала? — опешил Вильгельм.

— Я знаю, что это твой сын.

Вильгельма как будто окатили ледяной водой. Он стоял, глядя на жену, и не понимал, как она догадалась и так мужественно держалась все эти дни, не устроила скандал.

— Танечка, как?… — сделал попытку хоть что-то сказать Вильгельм.