Только мой…

— Татьяна, мне тоже очень тяжело. Ты поступаешь благородно, а я — мерзавец и предатель. Ты нашла в себе силы, приняла мудрое решение, а у меня не хватило мужества сразу рассказать тебе правду. Наверное, ты права, я займусь нашим разводом.

— Ну вот и договорились. А сейчас давай пока обо всем забудем. У нас в семье появился малыш, который ни в чем не виноват, ему нужно создать все условия. Ведь я его бабушка.

Через три дня Полина с Генрихом приехали домой.

— Как все красиво! — восхищалась Полина. — Смотри, малыш, ты как маленький принц в этом царстве.

— Тебе нравится? — спросил Вильгельм.

— Очень.

— Давай я тебе помогу. Дай мне подержать Генриха.

— Смотри, осторожно, — волновалась Татьяна.

Полина бережно передала сына Вильгельму. Тот взял его, прижал к груди, а все с умилением смотрели на них. Мужчина поднялся на второй этаж, вошел в спальню и положил Генриха в кроватку. Малышу что-то не понравилось, и он заплакал. Вильгельм испугался, но тут же подошла Татьяна и взяла ребенка на руки.

— Не беспокойся так, он еще не раз будет плакать. Просто нужно узнать причину, выяснить, что мешает, — объясняла Татьяна.

Полина посмотрела на Вильгельма, пожала плечами и ничего не сказала. Татьяна несколько минут носила Генриха на руках, потом распеленала.

— Да он мокрый… Вот что ему не нравится! Давай-ка, внучек, я тебя перепеленаю, — нежно сказала она.

— Мама, нужно памперс поменять.

— Да, теперь памперсы, это раньше были пеленочки.

Ладно, наденем памперс. А кормить не пора?

— Уже можно, я сейчас, — взяла на руки сына Полина.

— А как у тебя с молоком?

— Прибывает, даже слишком.

— Это хорошо.

Вильгельм наблюдал, как Татьяна заботится о его сыне, как умело справляется и ничем не дает Полине понять, что творится в ее душе. Полина, не подозревавшая, что мать знает, кто отец Генриха, вела себя по-прежнему сдержанно. Иногда она поглядывала на любимого.

— Вильгельм, — сказала Татьяна, — давай оставим их одних, пусть дочь покормит ребенка.

Они спустились в гостиную, а Полина, оставшись с сыном наедине, стала с ним разговаривать.

— Маленький мой, вот мы и дома. Я тебя очень люблю, и папа тебя уже подержал на ручках, он тоже тебя любит. Пока она кормила, сын уснул. Полина положила его в кроватку и сама прилегла. Дверь тихонько открылась, в комнату вошел Вильгельм.

— Ты потерял осторожность?

— Я хочу видеть вас.

— Но мама… Она может прийти в любое время.

— Она не придет.

— Почему? Ушла куда-то?

— Да.

— Милый, мне так тебя не хватает, и Генрих скучает по тебе.

— Я вижу, он спокойно спит. Смотри, кажется, улыбается!

— Да нет, просто шевелит губками.

— Ему, наверное, уже что-то снится, — с нежностью шептал Вильгельм.

Родители смотрели на спящего малыша и умилялись.

— Вильгельм, он похож на тебя. Смотри: носик такой же, лоб, губы. Я в клинике уже все рассмотрела и сравнила с тобой.

— Правда? Лоб точно мой, и губы такие же. Они улыбались, рассматривая Генриха.

— А что мы напишем в документах о рождении? Как его фамилия, отчество? — вдруг спросила Поля.

— Фамилия будет моя, и отчество мое, и отец — я. Полина от неожиданности вытаращила глаза, не понимая, что происходит.

— Ты можешь объяснить, как ты это сделаешь?

— Могу.

— Тогда я слушаю.

Вильгельм долго не мог начать разговор, но все-таки решил: больше скрывать от Полины нельзя.

— Ну что ты молчишь, я слушаю. Мне, конечно, очень хочется, чтобы у Генриха был отец, но ты сам прекрасно знаешь: это невозможно.

— Мы с Татьяной решили развестись, — опустив глаза, выдохнул он.

— Как развестись? Что ты говоришь? На каком основании? — в полном недоумении спрашивала Поля.

— Она все знает. Знает, что я отец, что люблю тебя.

Татьяна сама приняла это решение.

— Бедная мама… — с трудом вымолвила Поля. Она уткнулась в плечо Вильгельма и заплакала.

— Полечка, не плачь. У нас был сложный разговор. Поверь, твоя мама — удивительная женщина. В своей жизни я таких не встречал. Она поняла, что мы полюбили друг друга, не устраивала истерик. Все было настолько достойно, что я поразился силе ее воли. У тебя замечательная мама.

— Вильгельм, как же она будет жить? Она любит тебя.

— Она решила уехать.

— Куда?

— Во Владивосток.

— Там же негде жить!

— Я куплю ей квартиру, машину, дам денег. Она ни в чем не будет нуждаться, я буду помогать.

— Не могу поверить, что мама согласилась на это. Какая же я… Как я перед ней виновата…

— Не кори себя. Мы, конечно, виноваты, но любовь порой не поддается рассудку. Татьяна сильнее нас, я в этом убедился. Когда я полюбил твою маму, думал: вот она, настоящая любовь, но после встречи с тобой понял, что любовь — неуправляемое чувство. Она внутри, и ты не можешь ее держать взаперти. Мы не виноваты в том, что не смогли скрыть ее. Она вырвалась наружу, как лава из вулкана, и заявила о своем праве на существование. Вот что такое любовь… Пусть она живет в нас, в нашем сыне.

— Ты хорошо сказал. Но маму жалко…

— Мне тоже. Мы не оставим ее. Если она захочет приехать, двери нашего дома всегда открыты для нее.

— Как же я посмотрю ей в глаза? — волновалась Поля.

— Я так отвратительно вела себя.