Только мы

И они наращивали, не обращая внимания на кровь, текущую из пальцев, ртов и ушей, на боль, раздирающую тела, на лопающуюся кожу. Даже если у кого-то рвались струны, он все равно продолжал играть, даже не замечая, что на их месте сами собой возникают световые, которые порвать не сможет ничто и никогда. Музыка чем дальше, тем становилась безумнее, невероятнее, непостижимее. Она была уже чем-то таким, что на Земле не слышал никто и никогда — и уже никто никогда не услышит. В воздух взвились тысячи серебряных смерчей, небо стало зеркальным, отражая все, что внизу. Вот только заметили это лишь те, кто был способен заметить — остальные тихо радовались, что жуткая музыка стихла. Что ж, это был их выбор…

— Ну что, ребята и девчата, пора?!! — Голос длинноволосого заполнил собой все вокруг.

— Да-а-а!!! — единым аккордом ответили ему музыканты, пребывая уже не здесь. Все, что было здесь, их уже не интересовало, оно ушло бесследно, не оставив по себе ничего, кроме горечи.

— Тогда вперед!

Пальцы длинноволосого пробежались по струнам с непредставимой скоростью, мелодия буквально взорвалась, скрыла под собой весь мир, отстранив его, словно нечто неправильное. Да так оно и было! Тысячи пальцев бегали по струнам, тысячи палочек били по барабанам ударных установок и жали клавиши синтезаторов.

Где-то бесконечно далеко изменились линии мироздания, которые, казалось, никогда не должны были меняться — но они изменились. Наверное, на то была Его воля. И серебряное свечение окончательно скрыло под собой пустыри, на которых собрались земные музыканты. А когда оно развеялось, там было пусто…

* * *

Странные сказки про вечность, где вера всесильна,

Мне нашептали дожди и напели дороги.

Так нелегко вдруг поверить в желанные крылья,

Ну а поверив — пустяк расставанья и сроки.

Мистардэн

Пальцы Виктора бегали по клавиатуре, текст шел со страшными ошибками, но он сейчас не обращал на это внимания — потом исправит, сейчас не до того, сейчас идет, да так, как редко шло. Мир, пришедший в грезах, под его пальцами становился все более живым, цельным, реальным. Он оживал на глазах, превращался во что-то реально существующее. Пусть не здесь, пусть где-то там, но это неважно. Писатель улыбался сквозь слезы, понимая, что пишет настоящее, то, ради чего стоило жить.

Закончив главу, Виктор устало поднялся, потер лоб и тяжело потянулся к холодильнику, чтобы взять банку холодного пива. Эта глава далась очень тяжело, но вдохновение еще не ушло, а значит, нужно писать, пока есть хоть какие-то силы. Иначе муза «уйдет погулять» на несколько недель, как бывало уже не раз, поэтому лучше не рисковать.

Однако минут десять можно посидеть, покрутить в голове дальнейшее — не сюжет, ни в коем случае. Не раз сталкивался с тем, что все задумки летят в тартарары при написании. Есть, конечно, те, кто пишет логично, по плану, но их книги почему-то читать не хочется — в них не хватает чего-то неуловимого, что можно, наверное, назвать душой. А его герои живут, они поступают по-своему, не спрашивая автора, порой неожиданно для него.

Внезапно раздавшийся звонок телефона заставил Виктора поморщиться. Ну, блин же, почему обязательно нужно отвлекать от работы?! Посмотрев на экран мобильника, он хмыкнул и нажал на кнопку ответа — звонил коллега и старый приятель, Сашка Каверзнев.

— Привет! — напористо заговорил тот. — Тут такое!!!

— Привет, — отозвался Виктор. — Что стряслось-то? Я из дома третью неделю не вылезаю, пишу, как оглашенный. Книга не идет, а прет! За месяц почти десять листов накатал, представляешь?

— Да хрен с ней, с книгой! — чуть ли не в истерике выкрикнул Каверзнев. — Наших шестеро пропали бесследно!

— В смысле?.. — растерялся писатель.

— В прямом! — отрезал собеседник. — Ногин, Локушев, Ставицкий, Торин, Замаров, Хромов и Рогин! Никого из них найти не могут. Рогин, например, пропал чуть ли не глазах у жены — она утверждает, что входная дверь не открывалась! Она в туалет вышла, вернулась в комнату — а мужа нет. Только сигарета дымится в пепельнице и недопитая чашка кофе стоит. Одежда вся на месте, обувь тоже. Менты поискали, но ничего не нашли. С остальными было примерно также. Мишка Локушев вообще исчез из издательства — он же там писал, дома, при его безумной теще, не особо попишешь.

— Ни хрена себе… — растерянно протянул Виктор. — Расклады…

— Я тебе чего звоню-то, думал ты тоже… — буркнул Каверзнев. — Эти шестеро, как и ты, шизанутые. Вишь ли, верите в то, что пишете! Это же просто фантастика! Сколько раз я тебе говорил — не путай реальный мир с тем, что пишешь. Я вот для бабок пишу — сам знаешь.