Только наоборот

– Всю жизнь терпеть не могла троллей, – буркнула я.

– И я! И я! – завопили нам из окна, и на балконный пол плюхнулся Карл. Еще толще, чем обычно, отъевшийся и весьма довольный жизнью. – А я вам говорил, что Евгений – это альпинист! А альпинист – это тролль! Но вы же не слушали!

– Говорил он… – фыркнул Сигизмунд.

– Ну, показывал!

– В театральную мастерскую пойди, – посоветовала я. – Пусть тебя там научат нормально этюды демонстрировать. А не так, чтобы каждая сцена сводилась к истерическому «мы все умрем!».

– На лечебную физкультуру тоже сходить не мешало бы, – добавил Сигизмунд. – Чтобы на ровном месте не спотыкался и на Аллу больше не налетал!

– А не надо было спорить с троллями, – тут же перевел стрелки Карл.

– Не надо, – поддакнула фея. – Зато как весело получилось!

– Цыц, – ответили мы ей с Сигизмундом хором. А потом принялись обсуждать Ираиду, которая так нигде до сих пор и не объявилась. И запланировали визит к эльфам, которые вновь устраивали бал под-Холмом – на Эквинокций.

На следующий день я сидела в Летнем саду на скамейке и, закрыв глаза, считала падающие листья. По звуку находя их среди людских шагов, шорохов и далекого шума машин.

Пока рядом со мной кто-то не сел.

И, подождав несколько минут, не сказал:

– Аллиойнес?

Я открыла глаза и медленно повернулась к господину поэту. То есть к Владыке скёгстроллей в его человеческой ипостаси.

– Может, вы скажете, как вас на самом деле зовут?

– Лнкваегрдшассварткъеригссон. Но мне больше нравится, когда ты называешь меня «милейший Евгений». И смотришь так, будто собираешься то ли зарезать, то ли закопать. Или и первое и второе, а потом еще попрыгать на могиле для верности.

– У вас там, на севере, острых ощущений не хватает?

– У меня там на севере не хватает тебя, – ответил Лнквае… короче, Евгений. – И давай на «ты». Все-таки не первый день знакомы.

– Да неужели… – протянула я.

– Да. И мне действительно нравятся твои стихи.

– Польщена, – улыбнулась я краешком рта. – Хоть что-то у нас есть… похожее.

– А больше ничего нет?

– Вряд ли. Разве что…

И тут мы сказали хором:

– Поспорить любим.

– Ну да! – в голос рассмеялся Евгений. – Довольно нелепо и иронично было бы мне, например, свалиться с того дракона. Потомки меня бы засмеяли и устраивали презрительные паломничества к месту, где я разбился. Чтобы плюнуть на надгробный камень.

– Скажи, – заинтересованно спросила я, – а в истинной форме ты такой же безбашенный, как и в человеческой?

– В человеческой я очень сильно сдерживался, поверь.

– Чтобы я еще раз поверила троллю!

– Спорим?

– Ну. Уж. Нет, – медленно сказала я. – Мы уже один раз поспорили.

– Но эксперимент нельзя назвать чистым! В нем было слишком много фей, чаек, котов, ведьм, антимагии и случайностей.

– И то верно, – сказала я, закинула голову и посмотрела на небо. Оно было какое-то потрясающе синее, прозрачное-прозрачное, и на мгновение мне казалось, что я туда падаю. Или тону. Как в глазах Владыки, которые до сих пор снились мне по ночам и страшно бесили этим фактом.

– Давай еще раз поспорим? – вкрадчиво предложил Евгений. – Чтобы ты могла пользоваться линиями вероятностей и кругами ши. Оборачивать время и переписывать судьбы. А я мог бы тебя поразить не только стихами и подвигами в духе приключенческих фильмов.

– Наш прошлый спор едва не закончился разрушением Дворцового моста, – ответила я. – А мне еще дорог этот город. Я в нем вообще-то, живу.

– Мне он тоже по сердцу, – кивнул господин поэт, и, кажется, в этот момент сквозь его человеческий облик проступили ледяные острые грани. – Весьма.

– Так что спорить мы не будем, – заключила я и показательно отвернулась.

– Но если честно… – прошептал он мне на ухо, щекоча шею морозным дыханьем. – Сама идея… Она ведь тебе нравится, да?

– Может быть, – сказала я, не оборачиваясь. – Если бы я решила с тобой поспорить. В другой жизни. Предположительно… Но нет. Питер жалко.

– О! А я знаю город, который не жалко! – торжественно провозгласил Евгений. – Ну, почти.

Эпилог. Как финал истории, только наоборот

Когда я спустилась с трапа самолета, снег пошел так сильно, что здания аэропорта было не разглядеть. Для меня в принципе оставалось загадкой, как пилот умудрился приземлиться в такую метель. Видимо, что-то ему помогло. Или кто-то. Засунув руки в карманы, я зажмурилась и пошла вперед, поскальзываясь на каждом шагу.

Евгений ждал перед самым выходом из аэропорта, под фонарем. Пассажиры рейса «Санкт-Петербург – Апатиты» с лыжами и сноубордами, прилетевшие в Хибины кататься перед новогодними праздниками, удивленно косились, замедляли ход и вообще, кажется, местами забывали, куда и для чего прибыли.

Потому что милейший Евгений встречал меня не просто так, а в своем неповторимом стиле.

В шляпе.

С букетом из примерно сотни синих роз.

В темных очках и гавайской рубахе. Шелковой и безупречно отглаженной, конечно же.

И с кабриолетом.

Зимой.

В Хибинах.

– Но почему? – спросила я, когда он счищал снег с пассажирского места.