Только (не)любовь

— Я всё чаще думаю, что Алексей предвидел всё это. Наверное, он сейчас рад, что всё получилось, как он распланировал, — подмигнула мне свекровь, когда мы оказались на кухне Яриной квартиры. Я готовила чай, а Ольга Денисовна занималась распаковкой нарезки сыров и колбас.

— Мы пока не торопим события, — смущённо произнесла я, бросив взгляд на мужа, открывающего в зале бутылку шампанского.

К счастью, свекровь никогда не намекала на то, чтобы мы позаботились о продолжении рода. Со временем и остальные члены семьи приняли меня, как жену Ярослава, и больше не делали никаких намёков на фиктивность отношений.

Я нашла общий язык почти со всеми, наверное, кроме Кости и его матери. По выражению их лиц всегда было видно, что глядя на меня, они считают только упущенную выгоду.

Настя недолго повстречалась с племянником покойного супруга,  и уже через пару лет мы с Яром присутствовали на её свадьбе с крупным бизнесменом. Хотя за три месяца до этого вдова отца закрутила роман с сыном того, кто сейчас брал её в жёны. Некоторым молодым девушкам (я всё равно считаю дам до тридцати пяти девушками) проще жить с мужчинами гораздо старше себя.

А ещё через год у Платона появился маленький братик. Настя попросила меня быть крёстной, но я вежливо отказалась. Во-первых, не была столь религиозной, а во-вторых, не знала, как обращаться с детьми. Своих у нас с Яром пока не было.

Эльвира Алексеевна, сестра отца, даже пыталась намекать на возможные проблемы с моим здоровьем, но я быстро пресекла подобные разговоры. Нам с мужем было просто не до детей.

Мы наслаждались общением друг с другом, вместе совершали поездки, я открыла цветочный магазин и стала соучредителем благотворительного фонда для детей и взрослых с пороками сердца.

Четыре года, отмеренных нам с Яром по завещанию отца, истекли. Мы получили все причитающиеся деньги, притёрлись друг к другу и стали ещё ближе. Я чувствовала мужа, как продолжение себя. И вот тогда Яр и завёл разговор о ребёнке. Мол, как считаешь, мы готовы?

Я не была в этом уверена, но тянуть дальше причин больше не было. И согласилась, отказавшись от предохранения. Мы с мужем решили поехать в Париж, к слову, он оказался совсем не тем романтическим городом, воспетым в старых фильмах и книгах, но беременность всё не наступала.

Пришла пора обратиться в специализированные клиники. Мы посетили много различных учреждений, даже в Израиле побывали, но ответа, почему не наступает беременность, не получили. Мы оба были здоровы. Все врачи сошлись на том, что имеет место быть какая-то индивидуальная несовместимость.

Яр лишь пожимал плечами и уверял, что это ничего не меняет.

— Я не смотрю на женщину рядом, как на инкубатор. Мне важна она, а не дети, — произносил он всякий раз, когда я заводила эту тему, и нежно целовал в губы.

Ссора по этому поводу случилась лишь однажды: когда я завела разговор об усыновлении.

— Нет и нет! — твёрдо стоял на своём муж. — Я не смогу принять этого ребёнка. И не надо мне говорить о другой женщине! Всё, разговор закрыт! Живём как раньше, и на том спасибо!

Яр встал из-за стола, мы как раз завтракали и, отшвырнув полотенце, ушёл в ванную. А мне опять захотелось плакать. В последнее время я жалела мужа: он не сможет иметь детей, пока находится со мной в браке. Вероятность, что причина бесплодия во мне, по единодушному медицинскому мнению, была гораздо выше.

Но на ЭКО я категорически не соглашалась. Ну не настолько мне нужны дети, чтобы ради них подвергать здоровье риску! Про усыновление  тоже сказала сгоряча: если ребёнок, то свой. И пусть для некоторых «чужих детей не бывает», я не была из их числа.

А Ярослав, он, разумеется, не говорил о том, что безумно хочет детей, но периодически, ещё до этой истории с бесплодием, спрашивал, не готова ли я обзавестись наследником или наследницей. Жаль, мол, если наше состояние перейдёт к кому-либо другому.

Я его понимала и разделяла точку зрения, поэтому и было так больно. Ну, не должен тот, кого я люблю, стариться рядом, не воспользовавшись шансом родить родного сына или дочь!

Решение созрело не мгновенно. Я долго думала, давала себе шанс, а потом подготавливала почву. И, наконец, когда результата по-прежнему не было, решилась на отъезд, больше похожий на побег.

Письмо Яру я сочиняла на протяжении пары месяцев: все слова казались пошлыми, глупыми заимствованиями из книжных сериалов или дешёвых фильмов. Подготовиться к побегу, найдя тихое место для того, чтобы пересидеть и подумать о том, как мне жить дальше, оказалось гораздо проще.

Конечно, надо было не исчезать вот так, а спокойно сесть и поговорить, но это только в теории легко. На практике мы бы просто покричали друг на друга, а потом Яр сделал бы всё, чтобы не дать мне уехать.

И я бы снова отложу  задуманное. Кто знает, возможно, со временем даже превращусь в эгоистку, готовую пожертвовать близким человеком ради собственного комфорта?