Только не|мы (СИ)

Мария зажгла свет в кабинете ярче обычного, села за стол и включила портативную зелёную лампу для чтения, стоявшую слева от неё. Усечённый треугольник света залил обложку книги в её руках, отражаясь от глянцевого лака и мешая рассмотреть картинку, которая украшала печатное издание.

Впрочем, я без особого труда могла представить эту же картинку, не глядя, — я довольно насмотрелась на неё, когда мне присылали эскизы для будущего тиража.

Светлый перло́вый брючный костюм Марии дополнительно подчёркивал бледность её лица и волос, а жёлтый свет лампы бросал глубокие тени в складки пиджака. Мария улыбалась как-то непривычно, будто мы давно стали закадычными подругами и встретились, чтобы посекретничать.

— Я смотрю, вы всерьёз взялись за погружение в моё творчество, — улыбнулась я ответно.

— О, да, — не стала лукавить Мария. — И вы меня приятно поразили. Я бы хотела обсудить с вами болезненные отношения ваших героев. Илзе и Антонис… — она повертела в руках книгу, раскрыла на первой попавшейся странице. — Я не удержалась и прочитала всего за вечер, а сейчас вновь перечитываю.

— Настолько понравилось?

— Понравилось.

— Но какое отношение это имеет к нашим с вами встречам?

— Уверена, самое прямое, — Мария вновь улыбнулась, немного заискивающе.

Мне стало тревожно от этой улыбки. Во-первых, я совершенно не привыкла к тому, что моя психотерапевтка настолько рьяно ищет моего расположения к ней. А во-вторых, я уже смирилась, что нам едва ли возможно поладить в общечеловеческом смысле, и давно не давала поводов к подобным вольностям. Но что-то переменилось — теперь я это осознала со всей серьёзностью.

Однако Мария не спешила вскрывать все карты, а зашла издалека:

— Антонис — довольно любопытный персонаж. Эдакий прирождённый мачо, стремящийся удержаться на двух стульях. Не скажу, что образ удивителен и свеж, но в данном случае он хорош тем, что не вызывает отторжения, несмотря на то, что Антонис женат, и у него двое детей. Читатель вроде бы должен возненавидеть его за то, как страдает Илзе, но… Этого не происходит. Его тянет назвать слабаком, а будто поневоле называешь сильной личностью. Занимательный контраст.

— Возможно, — стушевалась я, чувствуя неминуемое приближение к тому, о чём я бы сама заговаривать никогда не стала.

— Но что касается Илзе, — продолжала Мария, — тут вы мне раскрылись с совершенно новой стороны…

— Пожалуйста, не путайте книжную Илзе со мной, — окончательно прекратив улыбаться, я пресекла попытку Марии проскользнуть на опасную территорию. — Если мы говорим о книге, то давайте уж говорить о книге.

— Конечно, — смягчилась Мария и тоже убрала с лица улыбку. — Как долго вы писали «Не мы»?

— Трудно вспомнить… Не слишком быстро.

— Ну, приблизительно?

— Приблизительно… где-то… три года.

— Угу, три-четыре года, — подытожила Мария.

Если бы я не сидела в тот момент, накрепко вцепившись в подлокотники кресла, то скорее всего подошла бы и выхватила свою книгу. Потому что я никому не давала права так бессовестно препарировать её.

Тем временем Мария рассуждала дальше:

— Очевидно, вы закончили писать свой роман, когда познакомились с Андрисом. Главная героиня также встречает другого, достойного мужчину, рвёт порочную связь со своим любовником и уезжает жить в Америку.

— И что? — будто на допросе, кинула я в свою защиту.

— Ничего. Это красивый, логичный и благородный финал. Вот только знаете, мне, наверное, как и многим вашим читателям, стало грустно от такого хеппи-энда. Вас никогда не просили написать продолжение?

— Зачем оно там?

— Как это «зачем»? — Мария подняла брови, словно недоумевая над таким странным вопросом. — Илзе и Антонис влюблены — это совершенно очевидно. Причём, в отличие от других ваших героев, которых я встречала в прежних книгах, здесь речь не только о чувстве глубокой духовной привязанности, но также о плотской страсти. Они нужны друг другу не только как поддержка и страховка от одиночества, их тянет физически. Жаль терять настолько сплочённую пару, не находите? Думаю, некоторые читатели хотели видеть иной хеппи-энд…

— Иного хеппи-энда быть не могло! — вспылила я и от наплыва эмоций ударила кулаком по креслу.

Воцарилось молчание. Минуту или больше никаких движений в кабинете не происходило — замерло всё. Возможно, даже сердце моё прекратило стучать. Лишь потом я поняла, что оно теперь не просто стучит, а жестоко колотится о рёбра, причиняя настоящую боль. И невзирая на то, что пространство вокруг было полностью поражено искусственным светом, меня обволакивала густая тьма, вышедшая откуда-то из глубоких слоёв души.

Мария отложила книгу в сторону, выключила настольную лампу, сняла очки и помассировала переносицу. После этого она вернула очки на глаза и вздохнула.

— Илзе, — сказала она, — кого вы пытались забыть при помощи брака с Андрисом?

— Мы ведь договаривались с вами, что вы станете читать книгу не с точки зрения психотерапии, — напомнила я, уже частично успокоившись.