Только не в этот раз

– Так получилось, что я двигался первым и, зайдя в комнату, увидел в руках у Укорина огнестрельное оружие. Не сомневаясь в его намерениях, я успел отпрыгнуть в сторону и сделал это как раз вовремя, так как он произвел в мою сторону выстрел. Пуля попала в стену, я же упал, больно ударившись, на пол.

Тут старший оперуполномоченный подошел к выходу из коридора и продемонстрировал, как он падал, оставив на пыльном полу и одетой на него кожаной куртке характерный, подтверждающий след. Поднявшись, он снова заговорил:

– Ты, Ник, идя сзади меня и внезапно увидев, что на нас совершается самое настоящее вооруженное нападение, а главное, что «Корян» собирается продолжить стрельбу, моментально сориентировался в сложности ситуации, извлек из кобуры табельное оружие и одним метким выстрелом положил конец его гнуснейшим намерениям. Поверь, за такие действия тебе еще медаль будут вручать. Почему же он повел себя подобным вот образом и как умудрился остаться вооруженным рядом с оперативным сотрудником нарка-контроля, мы никогда не узнаем, потому что он никому уже ничего не расскажет.

– Нет. Я на такой «поворот» не согласен, – зло прищурив глаза, запротестовал новобранец, – это какая-то очередная «подстава». Я на это не подпишусь. Сами «рулите» свою полную «ахинею», раз она вам так нравится.

– Вот значит ты как? – усмехнулся Роман, понимая, что взять этого «юнца» нахрапом так и не получилось. – Твой напарник попадает в беду, а ты и помочь ему не готов? Как же ты дальше работать-то собираешься? Совесть не загрызет?

– Я переведусь, – парировал Бирюков, – но сначала сдам вас – по полной программе.

Тут вмешался молчавший до этого Миша Рожнов, предоставив сослуживцам самим разобраться в этой, ставшей такой сложной для них, ситуации:

– Чего вообще, Рома, ты с ним церемонишься? Давай немного переиграем. Получится, что Паша сделал не один выстрел, а два. Новичок, в силу своей неопытности, замешкался с извлечением пистолета и «словил» меткую пулю. Ты же, поскольку он все-таки успел достать то, чем стреляет, перехватил его у него и смог умело, а главное, вовремя застрелить этого отъявленного «мерзавца». Тогда медаль достается тебе, а не твоему несговорчивому то ли напарнику, то ли подставному лицу.

В этот момент Бирюков, видя, что ситуация осложнилась до критического предела, схватил со стола свой «Макаров» и наставил его на двух заговорщиков.

– Не сомневайтесь, – жестко проговорил он, распаляясь все больше – первый, кто направит на меня свою «пушку», ляжет рядом с этим любителем «наркоты».

– Нет, нет, нет, – энергично запротестовал Киров, разводя в стороны руки, – никто здесь больше никого не убьет. Просто давайте взвесим все наши шансы. Во-первых, «барыга» убит из «ствола» «молодого», тут не поспоришь: свое оружие передавать кому бы то ни было строго-настрого воспрещается. Поэтому стрелял Бирюков, и ничего тут другого не будет. Во-вторых, нас с тобой, Миша, двое, а он абсолютно один, и пусть он говорит, что только захочет, все равно правда будет за нами, а его обвинят в лжесвидетельстве. Все ведь до банальности просто. Таким образом, Ник, пока ты все-таки не наделал глупостей, опусти свою «пушку» и как следует поразмысли: стоит ли еще «ломать дров» в этой и так непростой ситуации?

В словах старшего оперуполномоченного была доля истины, и новобранец, задумавшись, опустил вниз свое табельное оружие. Представитель нарка-контроля, воспользовавшись этой небольшою заминкой, направился к выходу, рассудительно пояснив:

– Вы тут пока разбирайтесь, а я отправлюсь припрячу «товар». Не хотелось бы, чтобы к приезду следственной группы, он все еще находился здесь – в этом самом ненадежном на свете месте. Очень бы не хотелось, чтобы все наши усилия оказались напрасны.

Оставшись наедине с молодым напарником, Киров сел на диван, раскинув в стороны руки и положив их сверху на спинку. Кивком головы предложив сесть и напарнику, он, глядя ему прямо в глаза, занудно спросил:

– Так что ты выберешь, Ник… медаль в придачу с преданным другом либо же вонючую тюрьму – без друзей и родных?

Бирюков ничего не отвечал, с выражением отчетливой ярости поглядывая в сторону этого, как оказалось, столь беспринципного человека.