Только не в этот раз

– Но это немаловажная вещь, – не стал Иван Кондратьевич скрывать своих страхов, – ведь именно она заставила меня сбавить ход и крадучись двигаться дальше, еле-еле ступая на землю, чтобы создавать как можно менее шума.

– Понятно, – усмехнулся Роман, хлопнув рукой по столу и беспардонно переходя на «Ты» с незадачливым собеседником, – ты попросту «обосрался»!

– Не то слово, – согласился мужчина, расширяя глаза от нахлынувших на него ужасных воспоминаний, очевидно, еще раз переживая утренние кошмары, – и это еще что: вы слушайте дальше.

– Давай уже, – предложил младший сотрудник.

– Иду я, значит, так медленно, медленно, – начал заново прерванный им рассказ довольно словоохотливый собеседник, – и вдруг! – вижу прямо перед собой, метрах эдак в тридцати, такую картину. Стоит человек, одетый во все черное, – по сложению вроде мужик, но не совсем и мужик.

– Это почему? – не понял Бирюков, вскинув кверху дугообразные брови.

– Все очень просто, – разъяснил Берестов, сильно задрожав от нервного, холодного «мандража», – ведь вместо головы у него была тыква.

– Может маска? – поправил Роман, уже знавший описание маньяка из предыдущего происшествия.

– Да кто ж его знает, авось может и маска, – сделав недоверчивым и без того уже задумчивое лицо, не стал отрицать этот факт рассказчик, – только тогда получается, что она сплошная, полностью круглая, и сзади, и спереди выглядит словно тыква. Правда, у нее имеется одна отличительная черта.

– Какая? – снова поинтересовался Никита, продолжая аккуратно заполнять протокол.

– В передней части присутствуют фигурные прорези, изображающие вроде как звездочку, но только со множеством окончаний, сделанные на месте глаз, носа и рта. С задней же части имеется коричневая полоса, напоминающая шнуровку мяча, используемого при американском футболе.

– С описанием ясно, – сделал заключение опытный сыщик, – переходим к тому, что же ты там увидел?

– Вот это самая что ни на есть жуткая часть рассказа, – продолжил Берестов, еле-еле справляясь с охватившей его нервной дрожью. – Увидев это страшилище, я стал вглядываться, что же он там такое выделывает. Причем сначала-то я его передней части вовсе и не увидел, потому ведь, что он был повернут ко мне задом и прикрывал своим телом то, что находится перед ним. Именно поэтому мне поначалу не было так уж жутко, и я даже стал обходить его стороной, чтобы все-таки разглядеть, что находится перед ним. Душа моя в это время кричала: «Беги, «дурень», отсюда!» – любопытство же толкало вперед, и оно взяло вверх над существующим здравым смыслом.

– То есть таким образом, – поинтересовался младший лейтенант, – вы зашли к преступнику сбоку?

– Не совсем, – не полностью согласился с замечанием оперативника великовозрастный сотрудник парка в Царицыно, – не приближаясь к нему более чем на тридцать метров, я стал медленно смещаться к правому боку. Лишь только я смог разглядеть, чем он там занимается, меня словно электрическим током ударило: я застыл на одном месте, не в силах пошевелиться, ведь то, что он делал – это было поистине жутко и невероятно ужасно. Хоть я и не считаюсь человеком из робких десятков, но тут меня охватил такой нечеловеческий страх, потому что то, чем было занято это чудовище, как мне кажется, не под силу ни одному людскому созданию.

– Вы имеете в виду то, что он разделывал свою жертву, словно баранью тушу? – не смог удержаться от вопроса молодой сотрудник, уже видевший фотографии убитой там девушки, которые, как следовало из его поведения у начальника в кабинете, не вызвали у него ничего, кроме неприятных ощущений, наполненных отвращением.

– Я бы не стал это так называть, – промолвил смотритель, передернув плечами так, будто через него пропустили мощные электрические разряды, – живот он ей вскрыл совершенно спокойно, будто заправский хирург. Как мне кажется, он хотел, чтобы органы высыпались наружу, однако его ожидания не оправдались. Тогда он пришел в такое неописуемо-разъяренное бешенство, что стал жестоко вырезать органы из вспоротой им же брюшины. При чем девушка – а это была именно девушка, и достаточно полная – была в тот момент жива и находилась в сознании. Я видел, как она дергалась в предсмертных судорогах, колотивших ее совсем не хрупкое тело.

– Когда же она умерла? – поинтересовался Киров, до этого момента – что удивительно! –молча слушавший этот невероятно жуткий рассказ.

– Пока изувер отрезал ей матку, мочевой пузырь и кишечник, – не в силах унять нервную дрожь, пытался пояснить Берестов, – она была еще, вроде, жива. Когда же он перешел к почкам, жертва затихла и больше уже не дергалась. В тот же самый момент, он, очевидно, задел одну из крупных артерий, так как кровь с жертвы стала хлестать «словно с утенка», причем основной фонтан был направлен прямо на истязателя, заливая его полностью – с пяток и до самой макушки. Он же совершенно не обращал на это внимания, продолжая свое звероподобное истязательское занятие. Вычистив ее внутренности, будто бы мясник разделал тушу свиньи, он сделал такое, что и во сне не может присниться…