Только не в этот раз

Незнакомца больше всего интересовала эта небольшая спальная комната. Лишь только взглянув в нее, он удовлетворенно кивнул головой, обнаружив на полутора-спальной кровати одиноко почивающую милую девушку. Кроме нее, там еще находились: тумбочка, туалетный столик с зеркалом и комод. Некоторое время чужак пристально разглядывал мирно посапывающую представительницу прекрасного пола. Как не трудно догадаться, это была Каргапольская Светлана Дмитриевна. Вдоволь «насидевшись» вечером за компьютером, она устала так, что уснула крепким, почти младенческим, сном. Как говорят в народе: здесь хоть из пушек стреляй, но она вряд ли проснется.

Незнакомец меж тем, вдоволь насладившись созерцанием своей будущей жертвы, порылся в принесенной с собой сумке и извлек наружу непрозрачный «скотч» металлического оттенка и все тот же ужасный скальпель. Умелым движением он отрезал от липкой ленты небольшой продолговатый клочок и первым делом заклеил рот ничего не подозревающей хозяйке квартиры. Ее сон был настолько глубок, что она совсем даже ничего не почувствовала, лишь с неохотой помотав своей головой, тут же стала переворачиваться на бок, подставляя мучителю свою спину, сделав таким образом за него половину «работы».

Тот не преминул воспользоваться этим внезапно наступившим удобным моментом. Резко сдернув с девушки одеяло, он, схватив ее за полные плечи, резким движением довернул тело в положение – лицом вниз и ловко закинул ей руки за спину, заломив при этом в локтях. Именно в этот момент Каргапольская начала просыпаться. Однако маньяк уже ловко орудовал «скотчем», скрепляя между собой девичьи, не обладающие силой, предплечья.

Нетрудно догадаться, что поняв ту опасность, которая может ей угрожать, Светлана попыталась вскрикнуть, но склеивающая ее губы липкая лента не давала этого сделать. Она могла только мычать, пытаясь притом извиваться всем телом, и бешено колотила по кровати ногами. Однако такие ее действия только подзадоривали чудовище.

Закончив с руками, он перешел к пухлым ногам. С этой целью повернувшись назад, страшилище заломило ей ноги в коленях, создав подобным образом своей очередной жертве нестерпимые ощущения. На миг она замерла, будучи не в силах переносить пронзившую ее нестерпимую боль. Маньяк же воспользовался этим моментом, чтобы крепко связать между собой ей лодыжки. Когда с обездвиживанием было покончено, изверг разорвал на клочки полупрозрачную ночную рубашку, после чего достал свежий шприц, а вместе с ним ампулу «адреналина». Заполнив полиэтиленовую емкость колющего предмета, он нащупал на руке Светланы вену, сильно вздувшуюся от охватившего ею страха, и, совершенно не целясь, натренированным движением загнал иглу в кровеносный сосуд обратного направления, проще говоря в обыкновенную вену. Затем ввел в него сильно действующее, «бодрящее» средство. Как и обычно, вся процедура была проведена без применения перетягивающего жгута.

Подготовив мученицу к тому, чтобы она как можно дольше «не отключалась», страшилище развернуло ее так, чтобы оказаться лицом к лицу. До этого момента еще пытавшаяся как-то бороться хозяйка квартиры в один миг впала в сковавший ей все движения ступор, лишь только смогла она улицезреть перед собой кошмарную маску, из-под которой на нее смотрели безжалостные, бесчувственные, не знающие состраданий глаза. Под гипнотизирующим взглядом страдалица замерла, вынужденно разглядывая это «исчадие ада» широко раскрытыми от страха глазами, неестественно округлившимися от обуявшего ее сверхъестественного, почти суеверного, ужаса. Ее туловище как будто бы сковало леденящей медленно застывающей жидкостью, превратив его в безвольное подобие некогда активного, наполненного жизнерадостной энергией человека.

Между тем маньяк достал из дорожной сумки свою знаменитую коробку со швейными принадлежностями. Выбрав небольшую иглу, он воткнул в ушко медную проволоку и так – прямо через «скотч» – стал зашивать исстрадавшейся девушке рот. Делал он все это не спеша, наслаждаясь процессом причинения жертве нестерпимых и невероятных мучений. Каргапольская же, словно «примерзнув» к кровати, не могла даже пошевелиться, а только смотрела на своего терзателя, будучи не в силах отвести в сторону взгляда, и только слегка «мычала», потому что, как ни говори, но проводимая при отсутствии наркоза над ее телом страшная «операция» все-таки доставляла ей мучительную, жуткую боль. И только неудержимые слезы, будто маленькие бриллианты, скатывались по ее румяным пухлым щекам, насквозь пропитывая подушку.

Пришив губы друг к другу, изувер перешел к дальнейшей процедуре своего зверского истязания. Подняв скальпель, отложенный им чуть ранее в сторону, он стал медленно разрезать кожные покровы на туловище своей юной жертвы, периодически переворачивая ее с боку на бок, словно рисуя какую-то одному ему ведомую картину. Как и всегда, маньяк нарушал только кожный покров и жировую прослойку, совершенно не затрагивая мышечной ткани, что само по себе исключало обильное выделение крови, но доставляло пленнице сверхчеловеческие страдания.