Только не в этот раз

Он словно бы совсем не чувствовал боли. Обхватив левой рукой нижнюю часть терзаемой острым предметом ноги, правой продолжил энергично втыкать нож в мясистую часть бедра выбранного им противника. Наконец, ему удалось достичь своей цели. Кровь, фонтаном, брызнула из поврежденного участка подающего по телу жидкость сосуда, мгновенно заливая вокруг все близлежащую территорию, и в том числе участников этой не на шутку разыгравшейся драмы.

Чем же в это время был занят «чернявый»? Немного отойдя от причиненного ему вилкой ранения, вглядываясь в окружающую обстановку одним глазом, из которого не переставая текли обильные слезы, создавая определенные, понятные, трудности, не дающие в должной мере созерцать происходящую возле него опасную ситуацию. Для удобства опустившись на четвереньки, он стал пытаться найти упавшее на пол оружие, помогая себе руками и активно шаря ими по полу. Бедолага не знал, что все пистолеты находятся с той, верхней стороны, большого стола.

Что же Никита? Добившись необходимого результата, он тут же переключился на самого «живого», выделяющегося среди остальных силой недруга. Под его следующим ударом он, отпустив захват, перевернулся на спину и следующий пинок уже встречал, готовый отражать нападение. Переведя корпус в сидячее положение, ему практически без труда удалось перехватить ударную ногу нападающего левой рукой и, удержав ее на доли секунды, лезвием поварского ножа полоснуть по задней части голеностопного сустава, перерезав заднюю нижнюю связку.

Тот запрыгал на левой ноге, не в силах опереться на правую. Полицейский, желая закрепить свой успех, раскинул в стороны ноги, оттолкнулся ягодицами от пола и поднырнул между ног Рыжего. Удерживая его левой рукой за икру здоровой нижней конечности, сыщик-новобранец острозаточенным клинком довершил обездвиживание врага, разрезав аналогичную опорно-двигательную часть, располагавшуюся и на другой ноге тоже. Бандит, легонько подталкиваемый Бирюковым, с грохотом повалился на пол.

Лысый тем временем, залив все полы своей кровью, потихоньку затихал, готовясь «отдать Богу душу». Картина в этом небольшом помещении становилась ужасной. Поднявшийся с полу, Никита весь, с головы до пят, был измазан кровавою жидкостью. Рыжий, ворочаясь в бессилии по дорогому паркету, словно бы купался в растекающейся по кругу кровище. «Чернявому» же, передвигаясь на четвереньках, все-таки удалось заползти за другой край стола, где он наконец-то нащупал табельное оружие младшего лейтенанта.

Оба противника встали одновременно. Протирая от слез оставшийся глаз, бандит выставил вперед пистолет, водя им из стороны в сторону. Бирюков уверенным шагом направился прямиком на раненого бандита, удерживая нож на прямой вытянутой руке, плотно прижимая ее к бедру. Они оказались друг против друга в тот самый момент, когда Черный отнял от лица свою руку. Ни секунды немедля, полицейский аккуратным, практически нежным, но в то же время настойчивым движением отвел в сторону вооруженную руку преступника и вонзил ему в нижнюю часть живота острозаточенный нож, сделав это достаточно глубоко – по самую рукоятку.

Глядя в единственный глаз оставшегося на ногах бандита, Никита стал медленно поднимать кверху лезвие, водя им взад и вперед, полностью распарывая врагу его брюхо. По мере продвиженья клинка взгляд бандита становился все более безжизненным, а ноги подкашивались. Он постепенно стал оседать ближе к полу. Рука, сжимавшая пистолет, опустилась и безвольно повисла вдоль тела. Бирюков же остановился лишь только тогда, когда поварской шеф-нож уперся в грудную клетку.

– Будь ты проклят, «ментяра», – единственное, что смог сказать на последок преступник и в ту же секунду «отдал Богу душу».

Освобожденные от кожного покрова внутренности вывалились наружу в тот самый момент, когда бездыханное уже туловище безвольно падало вниз. Удивительно, но почти в то же мгновение стала открываться дверь, ведущая во внутренние помещения дома. Это возвращался главарь, закончивший сделку с Романом. Будучи уверенным, что доносящиеся из комнаты шумы – это мученические крики пытаемого полицейского, он двигался столь беспечно, что не предпринял никаких мер, направленных на предполагаемую, внезапную оборону: ему даже и в голову не могло прийти, что там что-то может случиться не так, как было задумано.

Это было, наверное, его главной оплошностью в жизни. Распахнув дверь, он сделал уверенный шаг внутрь обеденных помещений. Ошарашенными глазами бандит стал разглядывать представившуюся его взору картину, не предпринимая никаких абсолютно действий. Тех долей секунды его замешательства было вполне достаточно, чтобы Никита смог принять единственно-правильное решение.