Только не в этот раз

– Пять лет… подходит шестой. В 2009-м, сразу после службы в российской армии, я был принят в полк патрульно-постовой службы, где прошел первоначальную подготовку и закончил четырехлетнее высшее юридическое образование. Почти два месяца назад получил диплом и по истечении совсем непродолжительного времени был переведен к вам – сюда. Я слышал, что попасть в МУР очень трудно. Наверное, мне попросту повезло?

– Можно сказать что и так, – согласился оперативник с вполне логичным мнением новичка уголовного розыска, – чтобы пробиться к нам в Управление надо либо пахать словно проклятый, либо иметь очень цепкий «прихват», либо уметь так «подлизывать задницу», чтобы тебя непременно тащили везде за собой.

– Не один из этих случаев мне не подходит, – не без какой-то печали улыбнулся младший сотрудник, – просто, еще находясь в ППС-е, я смог раскрыть несколько довольно загадочных преступлений, и начальство посчитало возможным перевести меня служить в Московское управленческое отделение розыска.

«Что-то он не договаривает. И улыбка у него не совсем естественная – как бы не очень радостная от того, что смог получить такое знаковое, престижное место, а наоборот, даже какая-то недовольная. Ну, да ладно, по ходу дела все прояснится», – обнадежил себя старший сотрудник, все еще считая, что этого юнца к нему подослали, чтобы в ближайшее время «слить» его самого. Однако Роман был «воробей стрелянный» и на таких мелочах не зацикливался, предпочитая либо вывести провокатора на чистую воду, либо сделать своим вынужденным «подельником», поставив в каком-нибудь совместном деле в зависимое от себя положение. Эти мысли, словно молния, промелькнули в голове майора полиции, и он тут же от них избавился, продолжая допытывать новоиспеченного «друга» о его личной жизни:

– Ты, Никита, женат?

– Да нет, пока что не довелось, – искренне отвечал собеседник, невольно и чуть заметно сморщив лицо.

– Что? – поинтересовался «опер», придав своей физиономии «сострадальческий» вид, – Неразделенная когда-то посетила любовь?

– Да, – нехотя отвечал Бирюков, делая это чуть более жестко, чем разговаривал до этого ранее, давая таким образом достаточно оснований предполагать, что душа его от страданий еще до конца не избавилась, и эта злободневная тема для него в настоящее время закрыта.

– Ладно, понял, – уловил интонацию напарника Киров и тут же сменил направление их дальнейшего разговора, – больше эта часть твоей жизни подниматься лично мною не будет. Тогда вот такой вполне обычный вопрос: где ты, Никита, живешь? Далеко от работы? Вдруг срочно понадобишься… чтобы можно было, зная адрес, вот так – запросто – за тобою заехать.

– Живу я за городом, – придав своему лицу беспристрастное выражение, спокойно разъяснил новобранец, – совершенно один. Снимаю небольшом каменный домик. Нахожусь всегда на мобильной связи, и чем за мною мотаться, звоните в любое время, я же со своей стороны обещаю приехать куда только скажете и сделаю это по первому вызову.

Тут полицейские подъехали к интересующему их месту, и им пришлось прекратить этот затянувшийся разговор. По ориентировке, полученной от дежурного, они прибыли в Царицынский заповедник, расположенный в южной черте огромного города. Там уже работала оперативно-следственная группа местного отделения полиции, или как их еще попросту называют: «земельники». Напарники молча направились к месту скопления людей, находившихся здесь в форменной амуниции. Узрев эксперта-криминалиста, которым, к слову сказать, оказалась молодая симпатичная девушка, Роман сразу же направился к ней. В тот момент она была занята тем, что упаковывала уже изъятые в ходе осмотра следы преступления.

Поравнявшись с ней, оперативник представился и тут же задал свой обычный вопрос:

– Что тут у нас?

– Труп до неузнаваемости изуродованной женщины. Вы сами подойдите да воочию все рассмотрите.

Махнув рукой, как бы приглашая следовать за ним, Киров подозвал к себе молодого напарника, и они вдвоем направились к небольшому, виднеющемуся среди примятой травы возвышению, расположенному не меньше чем в десяти метрах от так называемого полицейского «штаба». Как только они смогли различить очертания жертвы, их взорам представился не поддающийся нормальному восприятию ужасающий вид. Бирюков, даже еще не достигнув самой убиенной, тут же отбежал подальше от трупа в сторону, намереваясь немедленно вычистить свой желудок. «Молокосос», – подумал про себя его старший товарищ.