Только он

Ехидно подмигнул маленький зелёный огонёк чуть сбоку. Да блин же! Кнопку надо нажать. Дима вдавил её с силой, будто надеялся размазать по стене.

Улица встретила порывом ветра. Дима попытался вдохнуть его, чтоб заполнить пустоту внутри себя хотя бы воздухом, но не получилось, словно мешало что-то, сдавливало грудь. Только сглотнул судорожно.

И куда теперь? Куда? Не домой же.

Там тоже тесно, тоже давят: потолок, стены, разговоры, наставительные и здравомыслящие.

Дима пошарил по карманам, нашёл телефон, а в нём – номер. Ткнул в него, но сразу вспомнил: они же в ссоре. Не то, что совсем друг с другом не разговаривают, но Ксюха дуется показательно, опять корчит из себя недотрогу.

Это после того дня, когда он смылся с английского, когда не отвечал на звонки, а под конец отбрил её резким сообщением. Вот и она может поступить точно так же, или просто – сбросит звонок. Но нет, ответила.

– Ксюш, ты где сейчас?

– Дома.

– Ты можешь… – произнёс он, толком не представляя, что хочет. – Можешь…

Умолк растерянно, так ничего и не придумав. Но она и не потребовала пояснений, спросила взволнованно:

– Дима, что с тобой?

Разве объяснишь? Не получится, не выговорится. Да и нафиг оно вообще сдалось?

Мысль возникла, Дима озвучил её мгновенно:

– Я к тебе иду.

– Приходи, – подхватила Ксюша, без паузы, не раздумывая. – Прямо домой. – Добавила тише: – У меня никого. Родители на два дня уехали. Только завтра вечером вернутся.

– Хорошо, – подтвердил он, не вникая в смысл услышанного. – Я сейчас. Я быстро.

Не потому что она будет ждать. Потому что ему надо. А она ведь ждала, ждала, и не дома, на улице напротив подъезда.

– Ты почему здесь-то?

– Тебя жду.

– А почему здесь?

– Не знаю, – Ксюша смущённо пожала плечами. А ведь по глазам ясно, реально не знала. – Я думала…

Да не важно, о чём она думала. Дима не дал ей договорить, обнял, притиснул к себе, может, даже крепче, чем следовало, зарылся лицом в мягкие волосы, и легче стало, действительно легче – и дышать, и мыслить, и чувствовать.

– У тебя правда дома никого?

Ксюша робко шевельнулась в его объятиях, прошептала:

– Правда.

– И до завтра не будет?

– Не будет.

– И…

– Идём, – перебила Ксюша.

Она вела его за руку: к подъезду, в дом, по лестнице. А когда отпирала квартиру, Дима опять обхватил её, прислонившись к спине, наощупь расстегнул молнию на куртке, запустил руку в манящее тепло, дотронулся до спрятанной под свитером груди. Ксюша вывернулась, торопливо проскользнула в приоткрытую дверь. Дима – следом

Опять поймал, окончательно избавился от куртки, от её и от своей собственной. Теперь уже Ксюша обняла, плотно прижалась животом и бёдрами, чуть откинулась назад. Дима обхватил её лицо ладонями, наклонился, приник к губам.

Они так и добрались до комнаты, не отрываясь друг от друга, почти непрерывно целуясь, неуклюже упали на кровать. Раздражаясь от отнимающей время обязательной возни с одеждой, так и не разделись до конца. Только потом – когда отпустил первый крышесносный неподдающийся контролю порыв, когда немного успокоились и остыли. Но всё равно им по-прежнему не хотелось отрываться.

Ксюша приподнялась, коснулась губами Диминого подбородка, потом поцеловала нос, щёку, губы, заглянула в глаза.

– Ты ведь не уйдёшь?

Он лениво шевельнулся. Его ладонь легла на Ксюшино плечо, медленно заскользила вниз, замерла на бедре.

– А ты как хочешь?

– А разве непонятно? – Теперь она коснулась губами его уха, едва ощутимо прикусила мочку, потом чуть отстранилась и напомнила осторожно: – А твои родители…

Ну да, конечно. Сейчас ещё рано, а позже мама непременно начнёт названивать, выясняя, где он и во сколько вернётся, а отец…

Не важно.

Дима поднялся, не одеваясь, протопал в прихожую, выудил из куртки телефон, потом вернулся, опустился на кровать рядом с Ксюшей, сидевшей под накинутым на плечи одеялом. Дима тоже чуть прикрылся свободным уголком. Почему-то звонить домой совершенно голым было немного стрёмно.

– Мам, я сегодня не приду. Завтра. Я у Ксюши на ночь останусь.

Мама выдохнула громко и негодующе:

– Ди-има!

Вполне предсказуемо. А ведь могла бы реагировать не столь бурно: ему ж не двенадцать, девятнадцать. Двадцать скоро.

– Не волнуйся, всё нормально будет, – заверил он её и сразу оборвал разговор: – Всё, мам, пока.

А спустя пять минут позвонил отец. Дима этого почти ждал, легко предположил, от кого вызов и не проигнорировал, ответил.

Отец спросил, без приветствий, без вступлений, без назиданий:

– Ты точно у Ксюши?

– Точно. Хочешь, телефон ей дам? Она сама тебе подтвердит.

– Да нет, не надо, – отказался отец. – Верю. – Напоследок всё-таки ввернул: – Осторожней там. – И отключился первым.

Дима отложил телефон, развернулся к Ксюше. Та смотрела вопросительно и недоумённо, наверняка хотела узнать, почему его ответы такие странные, пыталась угадать вопросы. И, конечно, не удержалась, заговорила:

– А твой папа, он…