Только после Вас. Всемирная история хороших манер

В Средние века различных религиозных праздников в году набиралось более ста, так что поводов для возлияний хватало. Нехватка чистой питьевой воды была одной из причин, почему народ поощряли пить алкоголь. Пиво входило в рацион питания, и по утрам люди того времени ели пивной суп. Употребление спиртного считалось скорее здоровой, нежели дурной привычкой: так, в одной из стокгольмских больниц минимальная дневная порция пива составляла 8 л, а в Дании медики рекомендовали пить по 10–15 л пива в сутки. Неудивительно, что подобное злоупотребление вызывало отеки, не говоря уже о том, что повсюду попахивало мочой.

После ужина порой случается, что члены компании настолько воодушевлены обществом друг друга, а также прекрасными блюдами и напитками, что они не хотят расходиться, а решают вместе отправиться куда-либо продолжить веселье. Этот обычай, скорее всего, пришел из Германии, где его называют «Nachspiel». Однако в наше время и в нашей стране эти «продолжения» приносят один лишь вред: в отличие от немцев, никто не беседует на возвышенные темы, приятное общение сменяется пустой болтовней, люди страдают от излишка алкоголя и ссорятся.

Золотая книга этикета (1961)

Возможно, финский автор был чересчур строг, критикуя своих современников и превознося алкогольную культуру Германии, где участники застолья якобы «беседуют на возвышенные темы». По крайней мере Эразм Роттердамский не особенно восхищался в этом отношении немцами, поскольку, по его словам, застолья в Германии как раз таки сводились к злоупотреблениям алкоголем, ссорам и пустой болтовне. В диалоге «Заезжие дворы» (Diversoria), который был опубликован в 1523 г. и представлял собой размышления на тему различий между французской и немецкой культурами постоялых дворов, нидерландский мыслитель рассказывает, каково было оказаться постояльцем в обычной деревенской гостинице в Германии в 1518 г.

Когда Эразм прибыл на постоялый двор, никто не обеспокоился тем, чтобы поприветствовать гостя, не говоря уже о том, чтобы предложить ему свои услуги. После того как он долго кричал, в воротах открылось маленькое оконце, и на вопрос его ответили небрежным жестом. Помыться было негде, и бедняга вынужден был грязным спуститься в жарко натопленный общий зал, где уже восседало около сотни грубых и дурно пахнущих постояльцев. В зале нестерпимо воняло, кто-то из гостей стирал белье, другие же мыли руки и сапоги, и все плевали на пол. Вино оказалось кислым, но когда Эразм сделал хозяину замечание, ему посоветовали сменить место ночлега, сопроводив это недружелюбное пожелание таким выражением лица, что, по словам автора, он испугался за свою жизнь. Как пишет Эразм, владелец постоялого двора одних лишь дворян считал за людей.

Удивительно, какой поднимается крик и шум, когда головы людей разгорячены выпивкой. Никто не понимает, что говорит другой. Шуты и клоуны присоединяются к кутежу, и невозможно поверить, какую глубочайшую радость доставляют немцам такие люди, которые своим горлопанством, болтовней, криками, прыжками и драками едва не обрушивают себе на головы крышу здания, в котором сами же и кутят.

Эразм Роттердамский.

Заезжие дворы (1523)

Когда ворота немецких городов в XVI в. захлопывались на ночь, а жители предместий возвращались домой, картину, открывающуюся взору на улицах, тяжело было назвать пристойной. Совершенно пьяные люди, шатаясь, шли по тротуарам, спотыкались и падали в грязь, раздвинув ноги так широко, словно бы, как скептически заметил один из современников, «между ними должна была проехать карета». Безудержное пьянство не было, таким образом, явлением, присущим исключительно эпохе Средневековья; на самом деле в XVI столетии во всех социальных слоях общества стали употреблять больше спиртного. Гравюры на дереве, выполненные в то время и сохранившиеся до наших дней, безыскусно воспроизводят жизнь простого народа. Люди, собравшиеся на ярмарке, практически поголовно пьяны, а кого-то уже рвет на собственные сапоги. Описание одной из попоек, сохранившееся с 1599 г., живо напоминает тематику вышеупомянутых рисунков.